С Дэном Тревор начал работать всего полтора года назад. Это был невысокий, открытый молодой человек, пацифист по натуре и сердцеед по состоянию души. Ему было всего двадцать пять. Сразу по окончании университета в Тампере он был принят в Les Mondes как перспективный, подающий надежды молодой и амбициозный репортёр. Главный редактор Les Mondes Рошфор опекал молодого репортёра, разглядев в нём талант. Он хотел помочь юноше развить этот талант. Рошфор назначил Дэна помощником Тревора, и тот во время нескольких командировок на Ближний Восток сопровождал его и Этьена. Впрочем, поговаривали, что Дэн – дальний родственник Рошфора, а возможно, что даже следствие его амурных связей в прошлом. Как бы там ни было, Рошфору явно была не безразлична судьба этого молодого человека, и он, как мог, помогал ему найти собственную нишу в журналистике.
После того, как Этьен начал открыто встречаться с Кейт и она переехала жить к нему в Париж, именно Дэн стал компаньоном Тревора, убивая с ним свободное время в ночных клубах Парижа и Цюриха.
Сам Дэн, как мог, скрывал своё прошлое, никогда о нём не распространялся, но в то же время был рад оказаться полезным опытным коллегам и со всей проницательностью наблюдал за Тревором, впитывая навыки тяжёлой работы военного журналиста. И именно Дэн вместо Тревора, как его ассистент, в последнее время освещал судебный процесс «США против Вуда» – скандальное дело крупнейшего за всю историю продавца нелегального оружия, которое рассматривал Южный окружной суд штата Нью-Йорк.
Глава 3
Женева, Швейцария
15.12.2011. 15:45
Тревор сидел на открытой террасе заполненного посетителями ресторана и с улыбкой наблюдал за дальним столиком возле входа, где тихо беседовала пожилая семейная пара. Было очень весело наблюдать, как мужчина тайком от супруги подкармливал миниатюрную собачку, которая под столиком с нетерпением ждала очередной кусок лакомства с его тарелки.
Тревор открыл свежую газету, пытаясь обнаружить последние публикации о процессе над Вудом, но, полистав её и ничего не обнаружив, позвал официанта для расчёта. Вот тут-то и произошла эта неожиданная встреча, кардинально изменившая его жизнь, невольно оголив ту её часть, о которой он даже не догадывался.
Вдруг Тревор услышал сербскую речь. Разговаривали мужчина и женщина, очевидно, туристы. С ними были двое ребятишек лет семи. Голос мужчины показался ему знакомым. Тревор готов был поклясться, что близко знаком с этим человеком. Он вмиг отложил газету и стал всматриваться в силуэты уходящих фигур. Женщина шла впереди, держа детей за руки. Мужчина рассматривал брусчатку с написанными на ней названиями городов и невольно повернулся в сторону Тревора. Это был невысокий, лысеющий, на вид пятидесятилетний тучный мужчина, в очках с толстыми линзами, одетый в потрёпанный, но чистый костюм, поверх которого – мятый, длинный не по размеру тёмно-синий плащ.
Вдруг Тревора осенило, и он, поднявшись со стула, громко позвал на сербском:
– Йован? Дружище, Йован, ты ли это?!!!
Мужчина удивлённо оглянулся. Супруга тоже обратила внимание на незнакомца, громко окликнувшего её мужа. Двое детей сразу подошли к матери и прижались к ней.
– Йован, привет! Это я, Тревор. Старик, ты не узнаешь меня?
– Тео?! – отозвался с удивлением мужчина, широко раскинув руки. – Тревор! Вот чего не ожидал, так не ожидал! Сколько лет, сколько зим? Вот так встреча!
Друзья крепко обнялись.
– Я думал, что больше тебя никогда не увижу, – сказал Тревор, – сколько лет прошло – десять? Двенадцать?
– Тео, пятнадцать лет, не меньше! Ты ещё тогда в Легионе служил, – протирая носовым платком вспотевшие стёкла очков, медленно, со слезами искренней радости ответил Йован. – Я даже уже и забыл, как ты выглядишь. Дай-ка я тебя рассмотрю!
Йован надел очки и внимательно посмотрел на Тревора. Держа его за плечи, он радостно воскликнул:
– Да ты, чертяка, держишься молодцом, совсем не изменился! Правда, Анна? Это Тревор… Тео, мой друг, я тебе рассказывал.
Супруга Йована протянула Тревору руку и оценивающим взглядом посмотрела на него.
Анна была высокой, худощавой и весьма привлекательной женщиной, хотя и без капли макияжа на лице, но в то же время одета была в дешёвое серое пальто и чёрную длинную юбку, резко контрастировавшими с её аристократической осанкой. Тревор сразу обратил внимание на превосходный маникюр и ухоженные руки Анны. Вся её одежда как-то нелепо выглядела на фоне её яркой внешности.
– Когда-то и ты был высоким красавцем с зелёными глазами и густой шевелюрой, – пошутила она, легко погладив Йована по лысине. – Насколько я знаю со слов мужа, то вы, кажется, ровесники, неразлучные друзья с детства.
Анна говорила на очень хорошем сербском языке с еле уловимым русским акцентом. Она была моложе Йована лет на десять, а то и более, и вела себя неестественно сдержанно, и даже шутка, прозвучавшая из её уст, показалась Тревору несколько наигранной.
– Йован, ты обо мне рассказывал? – улыбнулся Тревор и предложил: – Друзья, давайте присядем на террасе. Мой столик пустует, словно специально ждал вас.
– Да, я много и часто о нас рассказывал, друг мой, – ответил Йован, усаживаясь, а потом, обратившись к супруге, улыбаясь, продолжил: – Дорогая, мы ведь с Тревором лет с двенадцати дружили. Столько всего было! Даже планировали вместе служить в Легионе. Правда, Тео? Меня тогда по состоянию здоровья не пропустили, а ведь мечтали всегда быть вместе. Кстати, ты здесь надолго?
– Нет, всего на пару дней. На Рождество хочу поехать куда-нибудь в горы, поближе к снегу, а то здесь его, наверное, в этом году можно и не ждать.
– Да, погодка не зимняя, жарковато как для декабря. Ну, Тревор, рассказывай, где ты, что ты, с кем ты, как ты? – скороговоркой весело произнёс Йован.
Неожиданно Анна прервала разговор и обратилась к Йовану:
– Дорогой, вы тут общайтесь, а мы с мальчиками пройдёмся немного по набережной, погуляем. Вам без нас будет гораздо веселее, – и она поднялась со своего стула.
Тревор помог Анне надеть пальто и обратил внимание на маленький клочок бумажки у самого воротника с внутренней стороны подкладки, прикреплённый к ней железной скобой. Это был ярлык с номером из химчистки. Такой же ярлык был подколот и к пальто Йована. Тревор на мгновение задумался, но его отвлёк голос Йована:
– Шикарная женщина, не правда ли?
– Да, – как-то рассеянно ответил Тревор и посмотрел вслед удаляющейся Анне. Двое деток семенили за ней, и через мгновение все трое смешались с толпой на площади.
– Ты даже не представляешь, как мне с ней повезло! Мы уже десять лет вместе.
– Русская?
– Нет, что ты! Она сербка, но всю жизнь прожила в Каталонии. Но что мы всё обо мне да обо мне. Ты-то как, женат? Где работаешь?
Друзья, действительно, не виделись очень давно, и им было что рассказать друг другу.
Тревор познакомился с Йованом в начале восьмидесятых ещё в школе в Париже, куда сербская семья Йована перебралась из Югославии, бежав из Косова после трагических событий 1981 года. В детстве Йован много рассказывал Тревору о тех событиях, когда потоки беженцев направились из Косова в Сербию, покинув свои дома и сёла из-за албанских националистов. Село, где жила семья Йована, было дотла сожжено албанцами и сотни людей превратились в беженцев.
С Йованом Тревор подружился сразу же, как только тот переступил порог школы. Вначале Тревору было жаль этого скромного, тихого и всегда голодного мальчика, к тому же плохо разговаривающего на французском. Но через некоторое время они стали друзьями-неразлейвода, а Йован – частым гостем в доме тёти Ханны Фрашон.
После окончания школы друзья решили вместе поступить в Легион, но с виду крепыш Йован по результатам медицинской комиссии неожиданно получил статус «к строевой службе непригоден» из-за врождённого плоскостопия. И с этого момента их дороги разошлись.