С Юрой я не общалась около двух недель, он уезжал со своим наставником в соседний регион представлять интересы коммерческой организации по серьезному делу о банкротстве. Периодически этот пафосный тип выходил на связь, скидывая фотографии на фоне гор, интересных строений и жаловался на условия проживания в номере.
С тех пор как я направила дело по Гончарову в суд, он выступал адвокатом по назначению еще по многим моим делам.
К слову, дело Гончарова расследовалось два месяца. И сейчас забавно вспоминать, как в один момент, я честно созналась подозреваемому, что он первый преступник, с которым мне пришлось работать. Гончаров, несмотря на то, что был отъявленным рецидивистом, проникся к нам с Юрой доверием, и при каждой встрече рассказывал своим басистым голосом, о том, как живут заключенные в местах лишения свободы, что означают его татуировки, как сгорел его дом, и он потерял в пожаре родных, жилье и средства к существованию.
Гончаров не препятствовал расследованию дела. В последний день нашей встречи перед судом я – «ребенок надевший форму с погонами», пожелала взрослому «дяденьке в наколках» удачи. Преступник получил три года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии.
***
Мой кабинет имел весьма удобное расположение. Он находился в самом конце коридора и был дальше всего от кабинета руководства. В этой связи его прозвали «кофейней» и в освободившиеся минутки все бежали сюда, чтобы взбодриться горячим чаем, посплетничать и уничтожить мои запасы сладостей.
Штат сотрудников следствия небольшой и состоит всего из десяти человек.
Постоянного начальства до сих пор нет. Периодически к нам направляют временных руководителей, но никто из них не задерживается надолго. Либо их наказывали, и они направлялись восвояси, либо их быстренько повышали и они уходили на другое место службы. Поэтому фактически роль руководителя следствия исполняет его несменяемый заместитель Олег Юрьевич Петров.
Следующий, если судить по старшинству, сотрудник – это Хакимов Закир Рашитович. Пенсионер с огромной выслугой лет. Когда-то он руководил отделением следствия в районе Республики, но кто-то из следователей в его штате «накосячил» и его сняли с должности руководителя, после чего перевели подальше в столицу на должность старшего следователя. Несмотря на свой возраст, он отлично влился в молодой коллектив, многим разрешая обращаться к себе на «ты» в свои пятьдесят лет, но лично у меня язык не поворачивался. Выглядел Закир Рашитович намного старше своего возраста, и одевался по канонам прошлого века. Уголовные дела расследовал медленно, но качественно. Любимым его атрибутом были черные пластиковые очки, с множеством отверстий-точек, которые тот надевал после долгой работы за компьютером для расслабления глаз. Иногда, увлекаясь такими восстанавливающими зрение процедурами, мужчина мог заснуть прямо на рабочем месте.
Женскую половину отдела, с которыми я общалась, представляли Лиза, новенькая – Гульназ и капитан юстиции Чернова Вероника, так как ее кабинет соседствовал с моим.
Вероника была худощавой девушкой, тридцати четырех лет, с иссиня-черными волосами до плеч. Её назначили наставником для Гульназ и поселили работать в одном кабинете, в котором всегда жутко пахнет ментоловыми сигаретами. Педантичностью в расследовании Вероника не отличалась, но дела штамповала как типографский конвейер. Она не особо вникала в суть и проблемы людей, тем более не давала проникнуть чужим тяготам в свое сознание, считая, что у нее и своих личных проблем предостаточно. Такой подход позволял ей «не выгорать». Людей перед собой она не видела, зато видела статус «подозреваемый» и «потерпевший» в протоколах следственных действий. А еще ее называют «черный следователь», так как почти в каждом расследуемом ей деле кто-то да умирает, так и не дожив до суда. Обычно это обвиняемые, но бывали и потерпевшие, и даже свидетели. Такие частые явления, как смерть обвиняемого, она объясняла тем, что ей по большей части в руки попадали дела о наркоманах, которые, уже много лет «травились», либо бомжи, которые не отличаются богатырским здоровьем.
Утренняя оперативка началась с известия о том, что в отделе появился новый сотрудник по имени Ильдар. Ильдар был парнем на вид года на три меня старше, ростом ненамного выше меня, чуть полноватый, с круглым лицом, темными волосами, близко посаженными карими глазами-пуговками и очками с квадратными стеклами.
– Прошу любить и жаловать! С сегодняшнего дня к нам прикомандирован Исаев Ильдар Ирекович. Работать, Ильдар, будете в кабинете с Жуковой Мариной, – произнес Олег Юрьевич, представляя нового члена «команды».
Пока я переваривала новость о соседе по кабинету, мне передали в руки увесистую папку с очередным делом и отправили всех по рабочим местам.
Перспектива разделять рабочее пространство с кем-то посторонним ничуть не радовала. И пока я в расстроенных чувствах изливала душу своей любимой орхидее, что кабинет и так довольно маленький, в дверях появился «пухляш» с картонной коробкой, из которой выглядывали канцелярские принадлежности.
– Привет, давай тут порядок наведем, раз все равно все переставлять придется, – предложил он.
Я не горела желанием проводить уборку, так как у меня было достаточно других дел. Но работать, в то время как Ильдар будет наводить чистоту и размахивать пыльной тряпкой у моего носа, было бы некомфортно.
Решила все же помочь ему, чтобы быстрее с этим покончить, и сесть, наконец, за осмотр вещдоков, которые доставили по уголовному делу.
Работа в одном кабинете с новым коллегой оказалась не такой ужасной, как я представляла. Ильдар, оказался на удивление свойским парнем. Он объединял в себе перфекционста, паникера, отзывчивого, честного и рассудительного человека. Это ужасное сочетание качеств рождало уникального, смешного, доброго парня, впадающего в панику при малейших трудностях.
Поначалу меня жутко раздражали изменения, происходящие в кабинете. Появилось в два раза больше папок, шкаф еле закрывался из-за огромного висящего бушлата и вещмешка, в котором было все на любой случай от межгалактической марсианской войны до подъема по тревоге. На его сейфе появилась шуточная табличка с золотой надписью на черном фоне «Я в этом деле – главный актер, я сценарист в нем – я режиссер», которую приходилось прятать, каждый раз, как только в отдел приезжали проверяющие «сверху». Подоконник был под завязку завален бумагами и всевозможной канцелярщиной. На общей тумбе обосновался «станок» для подшивания уголовных дел, представляющий собой деревянную рамку с отверстиями и дрель.
А вот появлению этого хитроумного приспособления я обрадовалась. Ранее такой станок был в единственном экземпляре на все следствие и хранился в кабинете Петровича, а теперь появился второй, и я на правах соседки по кабинету пользовалась им без очереди при первой необходимости.
Подшивание уголовного дела – это целый ритуал, требующий подготовки и особенной атмосферы. Каждый том уголовного дела представляет собой двести пятьдесят страниц. При этом в конце уголовного дела подшивается обвинительное заключение, которое представляет собой пересказ хода расследования. В нем от третьего лица излагаются все имеющиеся в деле допросы, результаты судебных экспертиз и результаты других следственных действий (обыска, очной ставки и т.д.). Для того, чтобы обвинительное заключение вышло качественным, нужно обязательно запереться в своем кабинете и выключить телефон, лично для меня это неотъемлемая часть ритуала. Когда обвинительное заключение готово (как правило, на его печать уходят сутки, все зависит от сложности уголовного дела), можно его подшивать. Для этого все уголовное дело тщательно складывается – листочек к листочку, и укладывается в «станок», к которому листы прижимаются деревянной крышкой, чтобы бумага не сдвигалась. По отмеченным на крышке станка отверстиям, на равном друг от друга расстоянии дрелью просверливается пять дырочек, после чего прижимная крышка откручивается и можно доставать том с отверстиями для шнуровки. Подшивают дело обычно белыми нитками и завязывают бантик на три узелка.