Ежели и были у кого, так тех первыми стрелили. Все оглядел, все продумал. Ах, молодец!
Высокий воин в серебристой броне, командовавший десяткой отважных, словно услышал его слова, обернулся и приветственно помахал рукой. Затем что-то приказал своим. Те подняли щиты и мерным шагом двинулись на оставшихся в живых степняков. Лучники неотступно следовали позади, мгновенно пуская стрелы в тех половцев, кто решился выглянуть из-за щита или нечаянно открылся противнику.
– Я иду к ним!
Княжич пришпорил своего коня, и тот сиганул в реку с невысокого берега. Уже в воде Олег высвободил ноги из стремян, поплыл, держась за конскую шею.
– Броня же на нем! Утопнет! – в сердцах воскликнул Тудор. Сделав знак сотне оставаться на берегу, он дал шпоры своей кобылке. Через мгновение уже плыл держась за повод и сердито отплывая воду.
Течение снесло всадников к отмели у самого края обрыва, там они и выбрались из реки. Вода струилась по их мокрой броне, ручьями сбегала на сапоги. Но оба предводителя, не обращая на это внимания, вскочили в седла и бодрой рысью двинулись к лугу.
Битва заканчивалась. С десяток уцелевших в бойне половцев стояли, прижавшись спинами к обрыву, где их не могли достать стрелы сверху, наглухо загородившись щитами. Русские вои, держа копья наперевес, замерли, готовые в любую минуту броситься на врага. Но приказа такого не последовало.
– Скажи им, Василько, чтобы сдавались, – сказал воевода в блестящей броне. – Обещай: все будут живы, а после войны вернутся в Поле.
– К чему нам их столько, Вольга? – возразил один из копейщиков, оборачиваясь. – Хватит одного "языка".
– Видишь: напуганы до смерти! – засмеялся Вольга. – Биться будут до последнего. Зачем нам свои головы класть, Микула? Да и полон нужен, менять на наших после войны. Говори, Василько!
Лучник, совсем еще мальчишка, с суровым не по годам лицом, прокричал по-кипчакски. Из-за щитов ответили.
– Сдадутся, если побожимся не убивать, – перевел Василько.
– Еще божиться им! – заворчал Микула, втыкая копье шипом на тупом конце в землю и беря в руки дубину. – Счас я…
– Стоять! – свирепо крикнул Вольга. – Прибью! Опустить луки! Василько, переводи: божусь…
Он вышел перед строем своих воев и медленно перекрестился. Тут же один степняков бросил щит, за ним другой, третий… Вои Вольги, отложив щиты, принялись вязать полонных. Микула, недовольный, взвалил на плечо дубину и пошел по усеянному телами лугу. Время от времени он останавливался, трогал сраженного половца ногой. Если тот подавал признаки жизни, взмахивал дубиной. Отчаянный крик, глухой удар…
– У Микулы половцы семью вырезали, – сказал Вольга подъехавшим Олегу и Тудору. – Пусть отведет душу. Вы кто будете?
– Ведем в Путивль подмогу, – ответил Тудор, с любопытством разглядывая высокого воеводу. – Здоров ты воевать, боярин! Много поганых побил?
– Не считал еще, – пожал плечами Вольга. – Главное, что свои живы. Трое только поранены.
Он хотел еще что-то сказать, но осекся, глядя в сторону. Микула вел к ним человека в изорванной одежде, без брони. Лицо его все в синяках и крови, руки крепко стянуты позади ремешком. Человек пошатывался, но шел.
– Говорит, что русский, – сказал Микула подведя полонного ближе. – Спросите. Но если он с ними, – он угрожающе поднял дубину.