– Орудие останется, а запускать будет нечего!
Он присел и попытался вытащить палку из веретенообразного кувшина. Не получилось. Микула достал из-за голенища нож и поковырял им у горлышка, вытаскивая проконопаченную паклю. В этот раз палка поддалась. Микула осторожно поставил кувшин у колеса повозки, затем проделал то же со второй шереширой. Извлек из-за голенища огниво. Волк предостерегающе схватил его за рукав.
– Помню! – сердито прошептал Микула. – Все сделаю, как ты учил!
Он стащил через голову рубаху, надрезал ее ножом и резким движением разодрал ее надвое. Ткань громко затрещала – волк недовольно рыкнул. Микула, не обращая внимания, обмотал половинками рубахи обе палки, смочил из кувшина, затем резко выплеснул оставшуюся жидкость из обеих емкостей на повозки. Резкий противный запах распространился вокруг. Микула подобрал с травы огниво, но не успел.
– Кто там? Ты что делаешь?!
У шатра с саблей в руках стоял человек. В этот раз он был без тюрбана.
Микула вместо ответа схватил обмотанную тряпкой палку и прыгнул ближе. Незнакомец отшатнулся и неумело занес саблю. Микула ловко поднырнул под удар – клинок просвистел над его головой. Микула резко двинул палкой, как копьем, – человек со стоном согнулся пополам. Выпрямившись, Микула с размаху ударил его палкой по голове. Человек упал.
В стороне послышались крики – их услышали и заметили. Микула торопливо вернулся к повозкам и застучал огнивом. Факел наконец занялся, от ярко вспыхнувшего пламени Микула поджег второй, затем поочередно бросил пылающие палки к повозкам. Те вспыхнули, ярко осветив пространство вокруг.
Несколько стрел злобно пропели над головой Микулы; одна в кровь оцарапала его плечо. Пригнувшись, он побежал прочь, волк прыжками несся рядом. Они успели сделать не более трех десятков шагов. Позади затрещало и засвистело, огненная змея, рассыпая во все стороны искры пронеслась над их головами, затем вторая, третья… Микула упал на траву. Впереди, в шагах ста, один за другим вставали огромные языки пламени, жадно пожирая шатры, повозки, мятущихся людей. На лугу стало светло, очнувшийся от сна стан, загомонил и засуетился, как муравейник, в который бросили горящую лучину. Микула оглянулся: позади, в отдалении, также вставали огненные столбы, а над пробудившимся станом, скрипя, свистя и разбрасывая искры, летели во все стороны шереширы, прочерчивая в темном небе огненные зигзаги. Подожженные им повозки вдруг словно вспухли, выбросив к темному небу громадные вихри огня – вокруг посыпались горящие обломки. Несколько кусочков тлеющих шкур упали Микуле на спину. Охнув от боли, он вскочил и побежал, не думая куда.
В стане царил хаос. Люди в одежде и без, некоторые с тлеющими на спине и рукавах рубахах, в смятении метались между шатров и повозок, не в силах понять, что произошло. На Микулу не обращали внимания. Никому не было дела до странной пары – человека и волка, несущихся прочь от пылающего стана. Они выбежали к берегу поймы и помчались к городу.
Но не все на лугу пребывали в смятении. Позади беглецов вдруг послышался стук копыт. Оглянувшись, Микула увидел трех всадников, стремительно догонявших их галопом. Бросив взгляд вперед, он понял, что их переймут, прежде чем они достигнут городского рва.
– Беги, боярин! – крикнул Микула, останавливаясь и доставая из-за голенища нож.
Но волк словно не услышал. Встал, повернулся к преследователям и оскалил зубы. Микула хотел крикнуть снова, но не успел – преследователи налетели, как вихрь.
Первый на скаку попытался достать Микулу копьем, но тот увернулся и нырнул под коня второго. Конь отчаянно заржал, теряя внутренности, и рухнул на бок, придавив всадника.