Малышев аккуратно разгладил складки посеревшей от чрезмерного употребления простыни и забрался наверх аккурат напротив москвича. Товарищ небрежно затолкал края под матрац – материя рюшками свесилась с полки, выпускник присел рядом со столичником.
– А вы, какими судьбами в Брянске?
– По делам.
С чаем вернулась проводница, участливо вздохнула джемперу, упорхала обратно. Из внутреннего кармана московского пиджака вынырнул московский коньяк.
– Молодежь, вам уже можно? – Мужчина покосился на брянцев.
– Можно, но не нужно. – Руслан покосился на приятеля.
Глеб уже раскрыл «Астрологию» и растворился в звездном небе.
– Вам плеснуть? – Бутылка приглашающе клюнула бабульке.
– Ой, что вы, что вы? – Некоренная замахала руками. – Давление.
Коньяк, булькнув пару-тройку раз, разошелся шоколадной пеленой по краям стакана, растворяясь в растворимом кофе.
– В поездах у меня традиция… – Из кожаного портфеля первопрестольника появился сверток мятой фольги. – …должен съесть курицу… целиком!
По мере разворачивания разносился аппетитный аромат запеченной птицы. Голодный Забаровский интеллигентно втягивал запах тонкой струйкой. Сам отказался от бабушкиных разносолов – счел анахронизмом. Друг с верхней полки на секунду оторвался от фолианта, но стоическим усилием вернулся к чтению.
– Так вот, молодые люди… – Москвич причмокивал, проглатывая ломтики мяса, запивая коньячным кофейком. – Не знаю как вы, а моя слабость… собаки! Вы любите собак, юноша? – Столичный взгляд вперился в соседа.
– Люблю. – Руслан шмыгнул, заглатывая аромат на два раза.
– А знаете ли вы, что… – Мужчина хмелел от кофе. – В мире насчитывается более четырехсот пород собак!.. Вот вы, какие знаете?
– Овчарка, лайка… колли.
– Вы можете что-нибудь добавить к этому внушительному списку? – Куриная ножка указала на бабульку.
– Я еще знаю водолаза – такая большая, черная, лохматая… – точно школьница описала попутчица.
– Мне вы можете не объяснять. – «Сенбернар» замахал обглоданной ножкой. – Эту породу правильнее называть «ньюфаундленд» по острову, принадлежащему… Кстати! Объявляется викторина. С единственным вопросом – кому принадлежит остров Ньюфаундленд?
Бабулька сделала вспоминающий вид, Забаровский почесал затылок.
– Молодой человек на верхней полке… – Раскачиваясь в такт перестуку колес, столичник с трудом поднял глаза. Он покончил с кофе и теперь хлестал чистый коньяк. – …в вашей книге об этом ничего не сказано?
– Нет, – буркнул Малышев.
– Жаль, но вы все равно участвуете. Даю двадцать три попытки!
– Канаде. – Мягкий голосок раздался с боковушки, от скучающей женщины лет сорока с наружностью серой мышки.
– Сударыня, примите мои восхищения. – Жирная ладонь москвича хлопнула джемпер в области груди. – Какая красивая, а главное, умная женщина! Идите же скорее к нам! Подвинься, парень.
Лидер брянского дуэта придвинулся ближе к говоруну.
– Спасибо, не нужно. Я и отсюда прекрасно слышу.
– Хорошо, – согласился мужчина, – но вы теперь тоже участвуете… да! А вопросы еще будут, это я вам гарантирую.
Припорхала сияющая, словно начищенная бляха, проводница.
– Через пятнадцать минут можете переходить!
– Да нет, спасибо. Остаюсь. Уже открыл курицу, да и компания здесь подобралась… интересная.
Вагоновожатая оглядела присутствующих оценивающим взглядом, не обнаружив интересностей, ушла медленно и обиженно.
– Приоткрою вам завесу тайны. – Душа компании многозначительно поднял палец вверх. – Я – собаковод со стажем. Сейчас это дело становится прибыльным – у людей появились бабки, подавай им редкие породы.
– Вы поэтому приезжали в Брянск? – полюбопытствовал Руслан.
– Тсс! – Палец продавил жирные губы. – Коммерческая тайна.
Крупный кусок дичи перемололся жерновами челюстей, вдогонку помчалась терпкая жидкость.
– Соба-аки… – философски рыгнул «сенбернар», – хорошо, когда собака – друг человека, плохо, когда друг – собака!.. Молодой человек с верхней полки, ради Бога, не воспринимайте на свой счет.
Для Глеба давно исчезли слова, запахи и звуки. Юношеское сознание закружил калейдоскоп звезд, планет, предсказаний.
– Кстати! В какой стране больше всего собак? Даю… тридцать попыток!
– В Шотландии? – улыбнулся, пожимая плечами Забаровский.
– Ага, потому что колли. Еще в Германии, потому что овчарки, и… в космосе, потому что лайки! – Москвич рассмеялся. – А что скажет умная и красивая?
– Думаю, в России… столько бездомных собак появилось после перестройки.
– А вот и нет. А вы, мадам, что скажете?
– Может, в Японии? – соригинальничала бабулька.
– Ну что вы, там одни роботы.
– Тогда в Корее, – недалеко ушла старушка.
– Там всех собак съели. Фирменное блюдо! Осталось двадцать семь попыток.
– Бразилия… Двадцать шесть попыток… Аргентина… Двадцать пять… США… Двадцать четыре… Франция… Двадцать три, теплее… Испания… Двадцать две… Швейцария, тепло… Двадцать одна!.. Югославия… Двадцать.
– Италия, – сказала веское слово бабулька.
– Умница! Дай я тебя поцелую! – Подвыпивший земляк сделал попытку перевалиться через стол, но помешал живот. – Совершенно верно! В Италии насчитывается порядка семи миллионов собак! Практически по собаке на каждую семью… Та-ак, кто будет курицу? Ну, не могу я ее больше проклятую есть! Молодой человек, а? С коньячком.
– Нет, спасибо, – с трудом отказался сосед.
Красноречивый взгляд уставился на попутчицу напротив.
– Ой, нет, нет, спасибо, – запричитала старушка, – зубы уже не те.
– А молодая и красивая?
– Умная и красивая, – поправила дама с боковушки.
– Миль пардон. – Пожирневшая рука снова приложилась к сердцу.
– Я после шести не ем.
– Понимаю. – Москвич облизнулся, пройдясь взглядом по стареющей, но стройной фигуре. – А молодой человек с верхней полки? Да он даже не слышит… Но, если кто-то соберется – всегда плиз!
За окном сумерки превратились в кромешную тьму, вагонный свет потускнел до уровня масляной лампады, скорый поезд набрал ход. Увлеченный астрологией бросил ломать глаза, Руслан помог «умной и красивой» скинуть матрас.
– А знаете ли вы, что… – подогревал интерес публики заводила, – сам Сократ всегда клялся не Богом, а собакой. Исторический факт! Платон считал собак лучшими философами. Диоген, тот самый, который из бочки, считал бездомную дворнягу символом свободы! Не больше, не меньше. Сенека…
– Похоже, вы любите собак больше, чем людей, – прервал Малышев.
Забаровский, вроде бы привыкший к неожиданным ляпам товарища, вытаращил глаза. С боковушки тихо ухмылялись. Бабулька отвернулась в окно. Москвич осекся, высокомерно сощурил глаза.
– «Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки»… Жаль не я сказал… Давайте спать.
Боковая соседка накрылась простыней, старушка прилегла на бок, забившись под одеяло. Друг, проклиная Глеба, забрался на верхнюю полку. В духоте ночи мерно стучали колеса, за стенкой храпели на весь вагон.
– Ну, здравствуй, Москва! – Едущий поступать за компанию первым выскочил на перрон с рюкзаком за плечами.
– Не будь таким сентиментальным, – урезонил Руслан, поставил на платформу синюю сумку на хлипких колесиках, натянул черную вьетнамскую ветровку.
– Молодежь, вам на Казанский? – Следом явился проспавшийся москвич. – В метро не заблудитесь? Пошли, подскажу.
Вокзал пришел в броуновское движение. Приезжие печатали перрон каблуками, встречающие неслись с объятиями, носильщики и таксисты выкликали клиентов. От грязности свербило в носу.
– В столице надо держать морду кирпичом и ни на кого не обращать внимания, – напутствовал собаковод. – Ни у кого ничего не спрашивайте. Читайте указатели – все написано. Сейчас даже дворники ничего не знают – неместные.
Юноши держались, как собачки – «рядом». Попутчик, имея проездной, честно отстоял с ребятами очередь в кассы, на Кольцевой простился. Двери вагончика схлопнулись, синий состав с гулким шипением умчал полуспящих, получитающих в тоннель.