РОМАН. Хорошо, я обещаю отвернуться, хотя не скрою, что смотреть на вас приятно.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Тогда смотрите лучше, пока я без одежды. Кстати, нельзя ли объяснить, почему вы швыряете женщинам просьбу раздеться в таком, извините за каламбур, неприкрытом виде? Почему бы не сделать это в более мягкой форме? Тогда бы и вам было легче добиться своей цели.
РОМАН. Поясните, пожалуйста, вашу интересную мысль.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Одно и то же намерение в зависимости от его словесной одежды, интонации и других нюансов, выглядит или грубой пошлостью или учтивым проявлением интереса. Например, если мужчине понравилась женщина, и он приглашает ее выпить где-нибудь с ним чашку кофе, она прекрасно понимает, что на самом деле он предлагает ей заняться сексом. Однако ее это не оскорбляет, потому что мужчина использовал завуалированные, но общепринятые и понятные нормы поведения и формулы речи. И если женщина склонна согласиться, то ей гораздо удобнее принять приглашение, когда оно сформулировано в пристойных выражениях. «Кофе? – С удовольствием!»
РОМАН. Ваша тонкая мысль, безусловно, верна. Если бы моей целью было увидеть женщину обнаженной, этого, действительно, следовало бы добиваться не грубым приказом, но лаской, лестью и убеждением, как обычно и поступают воспитанные мужчины. Но что если моя истинная цель – повергнуть ее в шок и посмотреть на ее реакцию?
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Каковы бы ни были ваши цели, столь откровенная команда свидетельствует о недостатке уважения к женщине и потому уязвима с точки зрения нравственности, которая единственно и должна служить критерием всех наших поступков. Неужели вам это не приходило в голову?
РОМАН. Вы опять правы, и ваше замечание заставит меня задуматься над этической стороной моей просьбы, которая ставит женщину в столь затруднительное положение. Однако, может быть, реакция на это возможное унижение, о котором вы упомянули, поможет ей снять тяготеющие над ней комплексы, пробудит в ней ее дремлющие первобытные инстинкты, короче, пробудит в ней женщину? Ведь согласитесь, что современная жизнь, с ее темпом, напряжением, перегрузкой, с ее бременем служебных и домашних забот заставляет женщину забыть о том, что она женщина, что крайне отрицательно сказывается на ее душевном состоянии.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. (Она все еще не спешит одеваться.) Наша дискуссия мне кажется весьма плодотворной.
РОМАН. Несомненно. А пока, к сожалению, позвольте с вами расстаться, потому что ко мне, кажется, идет следующая посетительница. Я надеюсь в скором времени пригласить вас на чашечку кофе и продолжить эту занимательную беседу.
Входит Анна – женщина уже не первой молодости, но привлекательная и эффектно одетая. Роман, не взглянув на нее, отдает привычную команду.
РОМАН. Раздевайтесь.
АННА. Спасибо за лестное предложение, дорогой, выраженное хоть и в иносказательной, но очень изысканной форме.
РОМАН. А, это ты, Анна. Извини. Рад тебя видеть.
Они целуются привычным коротким поцелуем старых друзей.
АННА. Осторожно, Роман, не запачкайся. Я в гриме.
РОМАН. Хорошо, что ты заглянула. Мне нужно с тобой поговорить.
АННА. Сначала отпусти эту легко одетую девушку, а то она замерзнет. Я вам не помешала?
РОМАН. Нет, мы уже закончили. Садись, попьем чаю, поболтаем.
АННА. Тебе же некогда. За дверями в длинной очереди толпятся женщины, и все они жаждут тебя.
РОМАН. Когда ты рядом, другие женщины для меня не существуют.
АННА. А когда меня нет?
РОМАН. В мыслях ты всегда со мной.
АННА. Ты говоришь мне комплименты – значит, тебе от меня что-то нужно.
РОМАН. Ты несправедлива. Я всегда тебе говорю комплименты. А нужна ты мне сама.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. (Она все еще обнажена. Анне, пораженная.) Неужели это вы?!
АННА. Не могу отрицать. Я – это я.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Кто бы мог подумать? Или мне это снится?
АННА. Можете меня потрогать.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. (Протягивая Анне свой бюстгальтер.) Вы не откажетесь дать мне автограф?
АННА. Ну, если вам так хочется… (Расписывается на бюстгальтере.)
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Спасибо. И я, и все мои коллеги по университету до сих пор с восторгом вспоминаем вашу несравненную Федру. Как вы божественно играли! (Вдохновенно декламирует, сопровождая чтение взмахами руки, не выпускающей «автограф». )
Скромна, стыдлива я, и бог тому свидетель.
Лишь скромность красит женщину, лишь добродетель!
Не правда ли, великолепно? Сам Расин был бы от вас в восхищении.
АННА. Вы очень добры.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. Как мне повезло! Никто не поверит, что я видела знаменитую артистку так близко.
АННА. К тому же, вас видел и знаменитый режиссер. И тоже очень близко. Ближе, чем меня.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. (Роману.) Я могу идти?
РОМАН. Конечно. (Зовет.) Ирина!
ИРИНА. (Входя.) Да, Роман Анатольевич?
РОМАН. Ирина, соорудите, пожалуйста, чай.
ИРИНА. Хорошо.
РОМАН. Почему я не слышу отсюда сцену? Микрофоны отключены, что ли?
ИРИНА. Я проверю.
РОМАН. Возьмите у этой очаровательной девушки ее адрес и телефон. Возможно, мы ее еще вызовем. И скажите там остальным женщинам, что прием на сегодня прекращен.
ИРИНА. Как «прекращен»? Вы же сами назначили им время.
РОМАН. (Тоном, не допускающим возражений.) Вы видите – я занят.
ИРИНА. Извините. (Женщине.) Пойдемте.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ. До свидания. (Направляется с Ириной к выходу.)
РОМАН. Не забудьте захватить с собой вашу одежду.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА и ИРИНА выходят.
АННА. Что, собственно, тебе нужно от этих женщин?
РОМАН. Как раз об этом я и собираюсь с тобой поговорить. Как идет сегодня спектакль?
АННА. Тяжело. Никак не расшевелить зал.
РОМАН. Не скромничай. Даже сюда доносились и смех, и аплодисменты.
АННА. Все равно, тяжело.
РОМАН. Устала?
АННА. Устала, но не от спектакля. От какой-то беспрестанной и бессмысленной суеты. От стремления к какой-то другой жизни – не знаю, какой. От размышлений о своем возрасте.
РОМАН. Не кокетничай и забудь о своем возрасте. Ты прекрасно знаешь, что по-прежнему можешь свести любого мужчину с ума, и что энергии в тебе хватит на пятерых.
АННА. Спасибо еще за один комплимент.
РОМАН. (Внимательно посмотрев на Анну.) Нет, ты явно не в духе. Случилось что-нибудь?
АННА. Нет. Все, как всегда. Просто что-то не так, понимаешь? Слишком много мы думаем о том, что вовне нас, и не задумываемся о том, что внутри. Все некогда. А когда задумаешься….
ИРИНА вносит маленький поднос с чаем и молча выходит.
РОМАН. Не хандри. Вот, выпьем чайку, и ты повеселеешь. (Разливает чай.) Может, добавить в него коньячку?
АННА. (Стряхнув задумчивость.) Нет, мне ведь надо еще доигрывать спектакль.
РОМАН. Ну, а я выпью чуток. (Наливает себе коньяк.)
АННА. Знаешь, плесни и мне немножко.
Они чокаются и пьют.
РОМАН. Ну что, стало легче на душе?
АННА. Пожалуй. Так что тебе от меня нужно?
РОМАН. Мне? Ничего. Но проклятому спонсору нужно, чтобы в спектакле участвовали звезды. Иначе он не даст денег.
АННА. И ты хочешь, чтобы одной из этих звезд была я.
РОМАН. Единственной звездой. «Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда.»
АННА. Перестань. Что за пьесу тебе навязывают?
РОМАН. Смесь детектива с клубничкой. В публичном доме убивают одну из девушек. Подозревают всех: бармена, вышибалу, клиентов, других девушек… Честно говоря, полная муть, но нам, как ты знаешь, нужна касса. В театре нет денег.
АННА. И ты согласился такое ставить?
РОМАН. А что? «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Спонсор обещал хорошо заплатить. И театру, и нам с тобой лично.
АННА. Ты опускаешься, Роман.
РОМАН. Что поделать, я не тот романтический молодой человек, с которым ты познакомилась лет тридцать назад. «Теряем мы средь жизненных волнений и чувства лучшие, и цвет своих стремлений».
АННА. Как бы тебе заодно не потерять и репутацию. Ты ведь известен как неординарный режиссер.