Он не знал своего отца, который оставил мать еще до его рождения. Тем не менее его родитель не позволил Батисту и Жозефине взять Виктора к себе, а признал отцовство и забрал мальчика. Он вместе с отцом участвовал во множестве невероятных приключений, которые всегда заканчивались неприятностями. Сколько раз он рассказывал сыну, что вот-вот заработает кучу денег, что он знает волшебный способ. Но реальность почему-то отказывалась подчиняться его мечтаниям, и он едва сводил концы с концами. Его отец, считавший себя свободным, бесстрашным и неутомимым путешественником, на деле был просто неудачником, который торопился расстаться с местом, где потерпел очередной крах.
Виктор быстро осознал, что оказался рядом с довольно беспомощным взрослым. Также он заметил, что, когда дела у отца заходили в тупик, их частенько спасал чек, вовремя и без лишних слов присланный Батистом.
В пятнадцать лет Виктор потребовал, чтобы отец отдал его в пансион. Тот был даже рад отделаться от оценивающего взгляда сына, хотя и раскритиковал его решение, а сам продолжал мечтать о том, как сколотит себе состояние в далеких краях: он выращивал цыплят в Таиланде, торговал недвижимостью в Греции, устраивал сафари на Мадагаскаре, подрабатывал смотрителем пляжа на острове Реюньон, искал золото в Патагонии, а в Австралии пытался наладить экспорт бифштексов из кенгуру.
Виктор помахал в воздухе отцовским посланием:
— Его носит по свету, как эту открытку.
Батист склонился к Виктору и спросил:
— Почему ты хочешь уехать?
Виктор не ответил.
Батист выдержал паузу, дожидаясь, когда Виктор сам прервет молчание.
— Пожалуйста, Батист, не проси меня ничего объяснять.
— Ты не обязан ничего объяснять мне, но хорошо бы ты понимал это сам.
Виктор нахмурился.
А Батист спокойно продолжал:
— Мне бы хотелось точно знать, что ты себя не обманываешь.
— Мне тоже, — внезапно растрогавшись, пробормотал Виктор.
— Тебе тоже — что? Послушай, это же просто бегство!
— Да нет.
— Ты просто бежишь от трудностей.
— Да нет, — повторил Виктор, хотя уже и не так уверенно.
— Убегаешь, как твой отец!
Виктор гневно вскинул голову. Он никому не позволит сравнивать себя с этим болваном. Никогда!
Он прошелся по комнате, чтобы не так злиться, потом, все еще бледный от гнева, обернулся к дяде:
— Батист, ну ты же знаешь! Ты-то знаешь, отчего мне так сложно жить.
— Знаю. Может, сходишь к психологу?
— Да я и так хожу. Без этого мне никак.
— И что?
— Ничего, говорю ему, что у меня все в порядке.
— Но почему?
— Да потому, что никто не может меня понять.
— А сам-то ты себя понимаешь?
В глазах у Виктора блеснули слезы.
— Господи, ты такой умный, вечно за тобой остается последнее слово.
— Ну да, слов я не боюсь.
С этими словами Батист раскрыл объятия, и Виктор со слезами бросился ему на шею.
Немного успокоившись, он сел прямо и высморкался.
— А у тебя-то самого как дела, Батист? Расскажи лучше о себе.
— Ну нет, не переводи разговор, эта хитрость не сработает.
Виктор горько усмехнулся. Батист продолжил:
— Ты хочешь уехать из Брюсселя, как до того уехал из Парижа, а потом — из Лилля. Учитывая, что найдется еще штук двадцать университетов, где изучают право, я уже приготовился следующие лет двадцать навещать тебя в самых разных кампусах. А ты у нас вдобавок еще и способный к языкам, так что боюсь, как бы не пришлось ездить к тебе еще и в Англию или в Штаты, — я только рад таким путешествиям, но, кажется, это не решает проблемы.