И эта парочка мчит мимо Ксеньки прямо в заброшенную часть парка! Нет бы в больницу, вон она, через дорогу, девушка даже привстает, чтобы подсказать – но женщина оказалась очень шустрой и вломилась в колючие кусты как к себе домой. Ксень ползет следом, не понимая, что ее туда влечет: ведь предчувствие орет, что ей не нужно туда, что она вляпается в очередные неприятности, но любопытство сильнее здравого смысла. Когда рыжая успевает добежать, на полянке в окружении кустов вовсю идет самая настоящая драка.
Казалось бы: ну драка… да вот только дерутся не подростки, не подвыпившие мужики и даже не «братки». Кем являются эти, Ксень предпочитает не задумываться, иначе крыша начинает трещать и ехать в закат. Ладно, мужик в черном дорогущем пиджаке и с идеально уложенными волосами до задницы мог сойти за мафиозного босса, какими их рисуют в комиксах, а эта женщина в кожаном байкерском костюме – за бравого спецагента оттуда же, но вот третий… тут ни одной здравой мысли не мелькает. Белая, как снег, как самая качественная бумага, кожа, такие же волосы – и тоже длинные, по крайней мере, ниже лопаток, красный костюм в черные клетки. Только шутовского колпака не хватает.
Вместо него – витая черная плеть у пояса и пылающие яростным красным огнем злющие глаза. А с ним еще какая-то хрень, похожая на оживший сгусток тьмы и гигантского волка одновременно. Черная тень с рычанием кидается куда-то в сторону, но падает, остановленная тонкой блестящей полосой стали.
Рыжая не успевает увидеть движения, но откуда-то точно знает, что метательный кинжал, вошедший в темную плоть по рукоятку, принадлежит женщине. Волк начинает медленно растворяться, и рыжая замечает давешнюю девчонку, которая поднимается с земли – явно волк ее «уронил» – и сжимает в руке нож с таким видом, словно готова вцепиться в кого попало. Вид у нее уже не такой потерянный, как пару минут назад, скорее, боевой, вот только на чьей же она стороне?
Черноволосый тем временем достает меч и сцепляется с теткой. Визг стали, вороха искр! Эти двое движутся с просто непостижимой для человека скоростью… и грацией. Беловолосый же, пользуясь тем, что противница отвлеклась, делает шаг к девчонке. Он что-то говорит, и Ксеня отчетливо слышит его слова у себя в голове, как некое дублирующее эхо.
– Беги, – нечеловечески спокойно изрекает ЭТОТ. – С ней мы разберемся сами.
Значит, решает она, девчонка с этими мутными ребятами, а тетка пыталась… а что она пыталась? Похитить и использовать как заложницу? Или что? Кто тут враг-то? В голове Рыжей один за другим назревают вопросы, ни на один из которых не получается придумать внятного ответа. Но почему-то Ксень точно знает, что ее симпатии на стороне женщины – может потому, что она одна, а может потому, что куски тьмы в виде волков ее пугают до нервной дрожи в коленях. Рыжая понимает только одно – смотаться, не встревая, не удастся. И делает невероятную глупость с какой угодно точки зрения.
– Черта с два вы разберетесь! – орет она и кидает книгой в беловолосого. Тяжелый том попадает неизвестному по макушке, и Ксенька замирает от страха – вот сейчас-то она как огребет…
– Еще одна? – белобрысый будто бы и не замечает удара, оборачивается медленно и вскидывает брови насмешливо. – День становится все интереснее! Ответь мне, девочка, ты нас видишь?
– Нет, блин, я всегда кидаюсь книжками в пустое место! – отвечает она, надеясь, что голос не сорвется в тонкий писк.
Беловолосый нехорошо усмехается, перехватывая плеть:
– Это не входило в планы, – говорит он. – но, я думаю, Повелителя обрадует голова магички в качестве сувенира…
Ксенька не успевает отскочить, и черный хлыст задевает ее ноги – совсем немного, кончиком, но этого хватает, чтобы от страшной боли поперхнуться воздухом и осесть на грязную и влажную почву. Сознание отчего-то кристально ясное и какое-то отстраненное, и оно отмечает разодранную в мясо голень и обнаженный коленный сустав без ужаса, даже с любопытством, как будто он чей-то чужой, но Рыжая слышит жуткий, на самой грани возможностей связок, вопль – и второй, больше похожий на стон. Гораздо больше почему-то огорчают разорванные джинсы, и мелькает совсем уж идиотская мысль, что воспитательница будет ее долго и нудно отчитывать. А тем временем Ксеньке позволяют принять полусидячее положение, приподнявшись на локтях, встретиться взглядом с непроницаемыми глазами ее смерти.
Краем сознания она отмечает, что дикий крик – скорее всего, ее, но почему-то боль тут же сменяется жжением. Этот, в шутовском наряде, коротко выдыхает, и в этом вздохе не изумление, скорее, попытка его изобразить.
– Однако, – говорит он. – ты была бы неслабым магом, девочка… если бы дожила.
Ксень переводит взгляд на свои ноги и понимает, что он имеет в виду. Потому что свежие раны затягиваются на глазах, покрываются пленкой связок, волокнами мышц, а затем и кожей. Миг – и словно и не было никакой раны, лишь разорванные и окровавленные джинсы напоминают, что что-то вообще происходило.
Беловолосый поднимает плеть для нового удара, на сей раз наверняка смертельного, но замирает, роняя руку на полпути, бросает яростное:
– Да беги же ты, наконец!
Что-то отвлекло его, что-то за его спиной. Ксенька на удивление шустро вскакивает на ноги и видит, как черноволосый оседает на землю – медленно, словно еще не осознал, что уже мертв, и горло у него рассечено от уха и до уха, и кровь почему-то черная, как смола, а женщина прижимается спиной к стволу дерева, держа кинжал левой рукой – правая висит плетью, видимо, сломана. Белобрысый рычит, и почему-то этот негромкий рык звучит громче чем уже на грани истерики вопль той, второй – коротко выдыхает через сомкнутые зубы и поднимает плеть. Женщина занимает оборонительную позицию… эти двое намерены драться до конца, и, скорее всего, полягут оба, окрасив кровью траву злополучного скверика. И этого Рыжая не может допустить.
– Нет!!! – Орет она, едва не срывая связки.
Крик ее набирает высоту и плотность, он превращается в сплошную стену, которая врезается в белобрысого, отшвыривая его куда-то в сторону. Женщину ее волна почему-то не трогает, но вторая девчонка делает с точностью то же самое, и тетка отлетает в кусты. Крик прерывается. На неверных ногах Ксень делает шаг ко второй девахе, понимая, что остались только они, и что деваха – с теми странными типами, и явно враждебно настроена, и в руке ее нож, испачканный в вязкой черной крови, и что никто не придет на помощь. Чудо, подобное той волне, больше не случается, и Рыжая кидается с кулаками. Первый удар она тратит на то, чтобы выбить оружие, и ей это удается, но в ответ прилетает удар кулаком в лицо. Ксень ощущает вкус крови из рассаженной губы и от души вцепляется в золотые волосы. Клубок из двух девчонок катается по земле с визгом и руганью, ни дать ни взять две бездомные кошки по весне.
– Ну хватит, – чей-то голос звучит над ними, и почему-то обе они слушаются. Неохотно расцепившись, девки синхронно ищут источник звука.
Им оказывается женщина в коже, а белобрысого нет – исчезло и тело второго, и остатки волка испарились без следа, как будто бы и не было ничего.
– А она, – Ксень тычет пальцем в блондинку, с удовлетворением отмечая, что достаточно ее потрепала. – Чего это они ее не прихватили?
– Спокойно, – усмехается тетка. – Она с нами.
И изучающе смотрит на Ксень. Той почему-то неловко за свой внешний вид: с раскрасом из синяков и ссадин на лице, с торчащими как попало волосами, в разорванных джинсах.
А вот вторая, она голову вскидывает так, словно только гордится изорванной одеждой, вымазанными в крови клоками волос, сжимает трясущиеся кулаки – тоже, кстати, измазанные, и черная слизь на них пахнет остро: