Д'Артаньян вновь задумался, не почествовать ли ему его той
самой опустевшей бутылкой, — но вновь натолкнулся на исполненный
невинности и крайнего простодушия взгляд, от которого рука
поневоле опустилась. Начиная помаленьку закипать — теперь уже не
было никаких сомнений, что хозяин харчевни над ним издевается, —
он все же удержался от немедленной кары. Ему пришло в голову, что
он будет выглядеть смешно, затеяв практически на глазах у
неизвестной красавицы миледи ссору с субъектом столь низкого
происхождения и рода занятий. Вот если бы выдался случай блеснуть
на её глазах поединком с достойным противником вроде Рошфора…
Смирив гнев, он решил, что лучшим ответом будет подобная же
невозмутимость.
— Должности при дворе мне пока что не обещано, любезный
хозяин, — произнес он, бессознательно копируя интонации Рошфора. —
Но здесь, — он похлопал себя по левой стороне порыжевшей куртку —
лежат два письма, которые, безусловно, помогут не только попасть
во дворец, но и сделать карьеру… Доводилось ли вам слышать имя
господина де Труавиля?
— Простите?
— Ах да, я и забыл… — спохватился д'Артаньян. — Он давно
переменил имя на де Тревиль…
— Капитан королевских мушкетеров?
— Он самый, — ликующе подтвердил д'Артаньян, видя, что
трактирщик на сей раз не на шутку ошеломлен. — А приходилось ли
вам слышать о господине де Кавуа?
— О капитане гвардейцев кардинала?
— Именно.
— О правой руке великого кардинала?
— Уж будьте уверены, — сказал д'Артаньян победным тоном. — Ну
так как же, любезный хозяин? Как по-вашему, способен чего-то
добиться человек, располагающий рекомендательными письмами к этим
господам, или мне следует оставить честолюбивые планы?
— О, что вы, ваша светлость… — пробормотал хозяин, совершенно
уже уничтоженный. — Как же можно оставить… Да я бы на вашем месте
считал, что жизнь моя устроена окончательно и бесповоротно…
— Не сочтите за похвальбу, но я имею дерзость именно так и
считать, — заявил д'Артаньян победительным тоном истого гасконца.
— И вы имеете к тому все основания, ваша милость… светлость,
— залепетал хозяин. — Бога ради, не прогневайтесь, но я задам вам
один-разъединственный вопрос… — Он поднялся с расшатанного стула и
откровенно присмотрелся к д'Артаньяну в профиль. — Не может ли
оказаться так, что вы имеете некоторое отношение к покойному
королю Генриху Наваррскому? Неофициальное, я бы выразился,
отношение, ну вы понимаете, ваша светлость… Всем нам известно, как
бы это поделикатнее выразиться, о склонности покойного короля
снисходить до очаровательных дам, почасту и пылко, и о
последствиях этих увлечений, материальных, я бы выразился,
последствиях…
Д'Артаньян уставился на него во все глаза, не сразу
сообразив, что имел в виду трактирщик. Потом ему пришло в голову,
что любвеобилие покойного государя и в самом деле вошло в
поговорку, а незаконных отпрысков Беарнца разгуливало по франции
достаточно для того, чтобы составить из них роту гвардии.
— Почему вы так решили, милейший? — спросил он с равнодушно-
загадочным видом, польщенный в душе.