Зайдя в дом, Лена первым делом, налила жидкую манную кашу, сваренную Зинаидой для малыша, в бутылочку, надев соску, она пошла в спальню, положила Сергея Сергеевича на кровать, головой на подушку, и начала кормить.
– Проголодался, мой богатырь, – с нежностью прошептала мама Сережи, – насмотрелся сегодня ужасов! Ну, ничего-ничего, все уже закончилось, все уже хорошо. Кушай мой сладенький.
Малыш на секунду перестал сосать соску и так серьезно посмотрел на маму, что Елене показалось, будто он сейчас скажет какую-нибудь умную фразу. Но ребенок лишь расплылся в улыбке поднял ручку и дотронулся до лица мамы, которая уже склонилась, чтобы расцеловать сынишку.
– Ну до чего же милый ты у меня ребеночек! – целуя щеку сына, а затем и протянутую ручку, ласково произнесла молодая мама, – ну все, кушай давай.
Сын послушно вернулся к своему обеду и через пару минут опустошил бутылочку.
– Ну все, молодец! На поиграй тут пока, а я покушаю схожу, – Елена протянула красивую резную игрушку сыну.
– Подушки по краям не забудь поставить, – послышалось за спиной девушки. Она опять вздрогнула от неожиданности.
– Небось уже ползает потихонечку, – продолжал говорить знакомый голос.
– Здравствуй, Лизавета! – улыбнулась Лена, – да, вчера вот чуть не грохнулся. Странно, как-то быстро так вырос. А это кто там за тобой прячется?
Лена увидела маленькую девочку лет пяти, которая, держась за широкую, длинную в пол, юбку Лизаветы, выглядывала ярко голубыми глазами из-за мамы. Волосы у девочки были рыжими, заплетены в две толстые косички и вид был такой озорной, что казалось, вот-вот она достанет из-за спины рогатку и начнет стрелять по воробьям и банкам.