– Это личное, – Влад отпил из кружки, сморщился и отодвинул ее в сторону, – просто одна маленькая и очень старая месть.
– Слишком горько? – Антон запоздало кивнул на чай.
– Горячий…
– Тогда можно так, – Антон перелил половину в пустую кружку и протянул Владу, – быстрее остынет.
Парень в ответ иронично усмехнулся и вернул чай назад.
– Вот только давай без этого скрытого смысла! Я и так расскажу тебе, – он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. – Ты ведь знаешь, что мои родители погибли, а точнее, их убил мой дядя. Он быстро прибрал к рукам фирму отца и занялся благотворительностью – они с тетей организовали фонд, где посетители активно жертвовали деньги «бедным сироткам». Какие-то из этих средств действительно поступали по назначению; но сама организация служила прикрытием, позволяя нужным людям получать доступ в детские дома. Они отбирали воспитанников с особыми характеристиками, «светящихся» детей, затирали их документы и транспортировали живой товар за границу. Продажа для ритуалов подороже будет, чем просто на органы пустить, – он горько усмехнулся. – Полагаю, не нужно рассказывать, где именно на таких детей самый высокий спрос?
Антон покачал головой и уточнил:
– Некоторые нелюди всеми силами пытаются продлить собственную жизнь и обрести власть; для этого они открыто призывают в этот мир демонов, жертвуя кого или что угодно. В России, к счастью, подобного пока мало. Но рассказывай дальше…
– Моих дядю с тетей всегда ставили в пример, считали образцовой семьей. Дядя любил показывать, насколько серьезное значение отводит воспитанию своих подопечных. Особенно ему нравилось меня с Линой «воспитывать», ведь мы были теми самыми «светящимися» детьми, с большим духовным потенциалом, и, мучая нас, он испытывал особое наслаждение. К тому же, они с тетей устраивали благотворительные приемы, где я должен был играть на пианино, и если ему не нравилась игра, или я не так улыбался, или что-то не то говорил – меня ждал подвал, и не только меня – часто там оказывалась и Лина, – в глазах говорившего замерцало темное пламя.
Ветер прошелестел кронами деревьев и ворвался в помещение. Он хлопнул приоткрытой дверцей кухонного шкафчика, перевернул на холодильнике подставку для ручек и зашевелил на голове волосы.
– Тот подвал, – Антон перевел взгляд с лица собеседника на содержимое своей кружки, по которому побежала рябь, – очень неприятное место… Когда я выбрался оттуда, ты их уже убил.
На кухне на минуту повисло молчание, лишь звуки города неспешно проникали с улицы.
– Так значит, в тот день… это тебя там закрыли? – Влад вдруг рассмеялся. – А это забавно. Котовский с ног сбился, пытаясь разыскать мальчика, свидетеля преступления, а он все это время находился у него под носом, – он вновь замолчал, а потом чуть слышно произнес: – Лина всего этого не помнит… ее воспоминания начинаются с интерната, куда после смерти опекунов нас временно поместили другие родственники… и где она встретила тебя.
– Ее память никуда не делась, она просто ушла глубоко вовнутрь. Я много раз пытался помочь твоей сестре, приобщая ее к практикам, но Лина всегда находила отговорки, чтобы их не делать. Вместо того, чтобы открыть Божественный источник внутри, она почувствовала его во мне и посчитала, что это любовь. Многие на меня реагируют похоже, и дело тут не столько во внешности.
Влад медленно кивнул и заговорил снова:
– На Сову я впервые натолкнулся еще в доме дяди; точнее, я подслушал его разговор со странной девушкой – я не видел, чтобы она заходила через дверь, а связать ее с ночной птицей мне тогда не пришло в голову. Дядя жаловался, что мы с Линой ему надоели, ведь наше «свечение» потускнело. Он говорил, что одного наследника – Макса было бы вполне достаточно и спрашивал, как лучше от нас избавиться, чтобы и аккуратно, и выгодно. В то время Сова была моложе; с особым цинизмом она предложила сначала придать нам товарный вид – поместить в санаторий, где посеять надежду в «светлое будущее», и, когда свечение восстановится, продать за бугор. Опекунов я убил в тот же день, но вот птичка уже упорхнула, – он вновь рассмеялся, но на этот раз как-то жутко. – Когда мы встретились после инициации в реальности, то Сова, конечно, меня узнала и попыталась втереться в доверие. Она играла в понимающую и честную, говорила, что не участвует в гонке за преемственность, хочет, чтобы ее семью просто оставили в покое, а по факту – даже не смогла выйти из круга. – Влад наклонился вперед и в упор посмотрел на собеседника. – Кстати, может шепнешь нужное слово, чтобы я мог убирать эту ловушку?
Во взгляде Антона отразилось сомнение.
– Сказать то я могу, но сможешь ли ты запомнить? – но сам вдруг наклонился через стол и что-то быстро шепнул ему на ухо.
– Доволен? Объясни теперь, что ты пытался сделать с Нилом.
– Просто хотел его убить. Я раньше думал, что он невосприимчив к некоторым способностям, но потом понял, что полностью невосприимчивым он быть не может. Даже если Нил и не верит, они, хоть и в минимальной степени, все равно на него влияют. Он ведь частенько болеет в последнее время, верно? – Влад ухмыльнулся, не получив ответа. – При каждом столкновении его мировоззрения с тем, что в него не укладывается, его щит неверия дает трещину, и, если их накопится много, то его Воля сломается. Ему останется или сдаться, приняв твой мир и став новым Учителем, или умереть.
Антон никак не прокомментировал эти слова, и парень продолжил:
– Как-то не особенно честно с твоей стороны – не оставлять ему выбора; да и Кате ты про себя не рассказываешь…
Антон тяжело вздохнул.
– Я как зеркало – люди видят не меня, а отражения собственных сомнений и страхов, и приписывают мысли и поведение, свойственные им в жизни. На мне огромная ответственность – она накладывает определенные обязательства и влечет за собой совершение действий, которые, без понимания сути, могут со стороны казаться неправильными, – он подошел к окну и, опершись руками на подоконник, посмотрел вниз, на остывающий город. Несколько последних солнечных лучей пробились сквозь нагромождение зданий, подсветив его силуэт багряно-красным.
Антон тихо заговорил снова.
– Нил будет следующим Учителем, я это чувствую на глубинном уровне, и в этом не могу ошибаться. По поводу Кати – там все непросто. Если она узнает, что Учитель – я, то это перестанет быть секретом для всех, ведь она себя до конца не контролирует. И тогда тебе придется поторопиться и стать преемником Мастера. А я хочу дать тебе отсрочку, максимально оттянув этот момент, как и всем в своей группе – они еще слишком неустойчивы. Однако, я не раз говорил ей, что способен за себя постоять, но она не желает этого слышать. На нее до сих пор влияет демоническая часть, мешая видеть очевидные вещи и задавать правильные вопросы; она заставляет волноваться обо мне, хотя раньше, наоборот, стремилась оттолкнуть. Она сменила тактику, и я не до конца понимаю, зачем это Мастеру. Мне интересно твое мнение, – он развернулся к собеседнику.
– Полагаю, есть вероятность, что ты к ней сильно привяжешься, – губы Влада разъехались в ехидную улыбку. – Я всего трижды видел, как ты злишься – и все эти разы были из-за нее. А ведь твой долг – остановить Мастера и оставить после себя преемника. А если тебя поставить перед выбором, кого спасать – ее или преемника? Что ты будешь делать?
– Спасибо, я понял ход твоих мыслей. Она в зоне моей ответственности, как и Нил, поэтому я буду спасать обоих. После моего ухода все в группе останутся живы, – твердо заявил Антон. – Хотя, полагаю, выполнить это будет непросто, когда убивать ее придешь ты.
– Я?! – Влад вдруг побледнел и отшатнулся, а в его глазах проступило потрясение. – Я не собираюсь… убивать ее… – прошептал он.