По аудитории послышались смешки, а когда они стихли, спросила староста:
– Скажите, Борис Сергеевич, возможно ведь, что в будущем найдут способ помогать таким больным? А значит их содержание не бессмысленно!
– Конечно! Врач, как и всегда, продолжает бороться за человека, находящегося на грани жизни и смерти, просто эта грань становится всё более размытой!
Он взглянул на наручные часы и объявил:
– Что ж, коллеги, давайте сделаем перерыв десять минут, а после него поговорим о тактике лечения наших пациентов.
* *
*
Света Клочкова сидела за столом дежурной медсестры в отделении реанимации и отмечала в листах назначения выполненные процедуры. Сегодня она работала в ночную смену вместе с Борисом Сергеевичем. Он уже закончил вечерний обход и отдыхал в ординаторской, но в случае чего сбегать за ним можно за пару секунд.
Их отделение располагалось на третьем этаже первой городской больницы и представляло собой два параллельных коридора. В один коридор выходили кабинеты врачей, комната медперсонала и хозяйственные помещения, а в другом, именуемом залом, находился пост медсестры и койки пациентов, разделенные небольшими перегородками так, чтобы можно было наблюдать состояние больных и своевременно оказывать им необходимую помощь.
Лишь две крайние палаты стояли отдельно. Вход туда был и со стороны коридора и из зала. В эти небольшие комнатки обычно клали самых безнадёжных пациентов, а сами палаты негласно звались тринадцатыми. В основном там были дедушки и бабушки, которые не пришли в сознание после инсульта, и родственники оставили их доживать свои дни в больнице. Им уже не назначали практически никакого лечения, а всё в чем они теперь нуждались это кормление через трубочку да поддержание элементарной гигиены.
Но вот уже четырнадцать месяцев в дальней крайней палате находится в вегетативном состоянии та самая Полина Маковецкая. Она часами лежит с открытыми глазами, не выражающими никаких эмоций.
Этот отсутствующий взгляд часто пугал Свету, когда ей приходилось закапывать специальными каплями глаза пациентке, чтобы они не пересыхали. А ещё ей не нравилось, когда кто-то из медбратьев называл Полину – «полено», даже «овощ» – это не красиво, а вот так обзывать беспомощного человека она считала перебором.
Девушка открыла последнюю незаполненную историю болезни, и внесла вечерние показатели Полины: температура 36,5, давление 110/70, пульс 54 в минуту. Отметила плюсиками таблетки, которые дала пациентке. Их приходилось перетирать в порошок, высыпать в чашечку и маленькими порциями поить Полину. Если глотательный рефлекс не сработает, вода попадет в легкие и больная захлебнётся.
Справившись с работой Света вспомнила, что пищал её телефон и открыла мессенджер. Писал одногруппник Виталий.
«Ну что, получилось чай с шоколадкой попить?»
«Да, спасибо!» – ответила девушка, «Но это было не обязательно, я тут не голодаю».
«Да ладно, мне не сложно!» – Новое сообщение не заставило себя ждать. «Как там у вас, всё спокойно?»
Света начала набирать ответ, как вдруг тишину отделения нарушил протяжный стон, от которого у неё по спине пробежал холодок. Звук доносился из палаты коматозницы.
Девушка на секунду застыла, а затем, забыв про телефон, поспешила туда. Крик утих, и в голове глухо стучала барабанная дробь сердца. Света рывком распахнула прикрытую дверь и бросилась к пациентке. Полина лежала на месте, как и положено. Своим обычным, пустым взглядом уставившись в потолок, но лицо…