– Кто-нибудь из гостей показался вам странным?
– Нет… ну, мисс Леонора была очень взбудоражена, как всегда с ней бывало, когда она занималась всеми этими оккультными делами. Мистер Уилберг был слегка на взводе, но он вообще всегда такой… Все были очень напряжены, когда я уходил.
Я попросил его в подробностях описать комнату, и его рассказ сошелся с картиной, которую мы там застали.
– Значит, после этого вы их покинули, – сказал я.
– Да. У меня был приказ: уехать и вернуться с первыми лучами, до того как придет остальная прислуга.
– Что вы делали той ночью?
Его ответ прозвучал вполне уверенно.
– Зашел в наш местный паб на пару стаканчиков, а потом прямиком домой, к жене.
– Кто-нибудь может это подтвердить? Помимо жены и пропойц из вашего паба?
– Да! Хозяин паба меня вспомнит. И мой домовладелец, конечно. Я поругался с ним, когда вернулся домой.
– В такой час? – спросил я. – Это же была глубокая ночь.
Холт снова покраснел.
– Кхм… Скорее, раннее утро, сэр. Шестой час, кажется. Он надеялся стрясти с меня ренту. Я… я скрываюсь от него уже несколько месяцев. Он грозился нас выселить. Я сказал ему, что у меня нет денег.
– Потому что ты спустил все на пенное и крепкое, – добавил Макгрей, от чего Холт совсем сник.
– Я… я и пабу задолжал, – едва выдавил он из себя, крепко сцепив руки на коленях.
Я спросил его адрес, название заведения и адрес его домовладельца.
– И после этого вы пошли к себе?
– Да. Чуток отдохнул – сколько жена дала, она та еще надоеда, – а потом умылся и поехал обратно в дом.
– Ясно. Он был заперт?
– Да, сэр.
– Но ключи были только у вас и у ваших господ.
На этих словах Холт сглотнул и сумел лишь кивнуть. Я сделал пометку и продолжил допрос.
– Не создалось ли у вас впечатления, что кто-то проник в дом, а потом сбежал?
– Нет, совсем нет, сэр.
– Вы уверены?
– Д-да! Я по сторонам не смотрел, сэр – понимаете, у меня было сильное похмелье, – и я помню, что видел только следы собственной коляски. Было очень слякотно, и я обратил внимание, как глубоко в грязь ушли колеса.
Я нахмурился. Доказать это было невозможно. С другой стороны, зачем Холту признавать, что посторонних вторжений в дом не было? Это только усилило бы подозрения по отношению к нему.
– А теперь, – сказал Макгрей, подавшись вперед, – расскажи-ка нам, в каком виде ты нашел тела. Кто где был? И давай во всех подробностях.
Холт с усилием сглотнул. Цвет его лица сменился с пунцового на зеленоватый, и он засучил руками. Казалось, что он пытается стереть с них собственную кожу.
– Бедная мисс Леонора… – начал он, борясь со слезами, – лежала на фотографическом аппарате. Все было разбито вдребезги. И на лице у нее был ужас, как будто… будто она узрела саму преисподнюю.
Стараясь не расплакаться, мужчина надавил себе на веки, да так сильно, что я запереживал, не лопнут ли у него глаза. Затем он откашлялся и снова на нас взглянул – со слегка пристыженным видом.
– Молодой мистер Бертран лежал рядом с ней с тем же выражением на лице. Стул его был опрокинут. Я думаю, он упал назад. По другую сторону стола лежали миссис Гренвиль с дедушкой, оба на полу. Бедная леди так вцепилась в рукав старика. Не знаю почему, но у нее был такой вид… как у ребенка, который тянется к родителю… Полковник и мистер Уилберг были по обе стороны от цыганки. Они… тоже лежали на полу, но… – Холт уставился в никуда и целую минуту молчал.
– Но что? – подсказал Макгрей.
Холт вздрогнул, будто внезапно очнулся ото сна.
– У всех был испуганный вид – но только не у этих двоих. Они выглядели сердитыми.
– Сердитыми, говоришь?
– Да. Они хмурились. И челюсти у них были крепко сжаты.
Это я тоже записал.
– А что насчет цыганки?
– О, она все еще сидела на своем месте. Только она была на своем месте.
– Но она же была без чувств, так ведь? – встрял Макгрей.
– Да… голова у нее была запрокинута. Я… – Холт содрогнулся. – Я подумал, что она мертва. Из всех них она выглядела самой что ни на есть мертвой. Рот у нее был открыт, эта вуаль черная. Я не помню, дышала ли она… Она выглядела… как труп.
– И признаков борьбы вы не заметили. Вообще ничего, что указывало бы на то, что там произошла стычка или побывал чужак?
– Ничего такого, сэр. И сегодня не заметил. Все в доме было на тех же местах, как и в тот самый день.
– То есть… по-вашему, они просто упали замертво? Ни с того ни с сего? Убитые злым духом?
Он, с глазами на мокром месте, сумел лишь кивнуть и больше ничего не сказал. Я заговорил, как только записал все показания.
– И вы сразу же отправились в полицию?
– Да, сэр. Немедленно.
– Вы, наверное, пару минут приходили в себя, прежде чем ушли.
– Все… все как в тумане, сэр. Кажется, меня стошнило. Я… Я чуток оцепенел, но, как только очухался, сразу же оттуда выбежал и позвал на помощь.
– Вы что-нибудь трогали?
– Н-нет! Конечно, нет!
– Вы даже тела не попытались встряхнуть? Проверить, нет ли среди них живых?
– Нет! Я… – он хватал воздух, все сильнее волнуясь. – Я никого не трогал. Я не решился!
– Ничего страшного, – сказал я примирительным тоном. – Зрелище было жуткое. Я не вменил бы вам в вину, если бы вы кинулись к телам и…
– Не трогал я! – взревел он, грохнув кулаками по столу, и закрыл ладонями лицо. Некоторое время он жалко всхлипывал, и мы дали ему время успокоиться.
Макгрей заговорил первым.
– Боюсь, нам придется тебя задержать.
– Что? Вы сбрендили? Я же только что вам сказал, что у меня!..
– Это ты сбрендил, если думаешь, что мы тебя сейчас отпустим. Ты вломился в дом, пытался украсть вещи, сопротивлялся при аресте, унес вещь с возможного места преступления… – Он перевел дух для драматического эффекта. – Доказать, что ты не испортил картину произошедшего в той комнате, прежде чем позвал полисменов, невозможно… И, если уж честно, ты, по-моему, мерзкий лжец.
Я вздохнул.
– Макгрей…
– Вороватый, охочий до чужого, ушлый говнюк. Я думаю, что все это твоих рук дело.
Холт снова переменился в лице – на сей раз побелел как снег.
– Что?
– Я думаю, что это ты их всех убил.
– Что? Зачем мне убивать своего господина? Я вам уже говорил, я по уши в долгах! Можете проверить все, что я сказал! Спросите людей, которые видели меня той ночью. Спросите миссис Элизу или…
Макгрей наклонился к нему.
– Я знаю, что ты что-то от нас утаиваешь. По лицу твоему вижу.
Холт моментально смолк – вряд ли даже удар в живот от Девятипалого сработал бы лучше.
Я уже готов был ему поверить, но возникшее на его лице выражение вновь пробудило мои подозрения.
– Предварительное слушание завтра утром, – сказал я. – Там у вас будет масса возможностей объясниться.
10
Когда я наконец-то вышел из Городских палат, то с отвращением обнаружил, что на улице по-прежнему лил дождь. Одно утешало: час был поздний, и репортеры уже разошлись, так что я спокойно доехал домой.
Мы с Макгреем договорились встретиться следующим утром сразу в тюрьме Кэлтон-хилл и сопроводить Катерину в шерифский суд – в таком случае мы даже успеем ее проинструктировать. Я мог лишь догадываться, какие мысли занимали ее той ночью.
Лейтон встретил меня внушительной порцией бренди и сообщил, что Джоан, моя бывшая экономка, только что ушла. Она принесла для меня восхитительного запеченного цыпленка, но, поскольку служила она теперь у Макгрея, то дождаться моего возвращения не смогла. Я весь день как следует не ел и перед сном проглотил три четверти птичьей тушки, о чем позже весьма пожалел.
Стоило мне прилечь, как я почувствовал, будто кровать подо мной и вся комната куда-то плывут. Я словно лежал на дне лодки лицом вверх – тошнотворно знакомое ощущение. Оно часто посещало меня после нашей трагической поездки на Лох-Мари (той самой, что стоила моему дяде жизни) и было худшим вариантом укачивания на суше, какое я когда-либо испытывал.
В очередной раз я закрыл глаза, и меня захлестнуло волной нежеланных образов – факелов, безлюдных островов, мертвецов… Мне пришлось зажечь масляную лампу – я боялся, что снова увижу лицо покойного дяди.