Гипнотическая сила экрана не знает границ. Если в общественном месте работает телевизор, люди не могут не смотреть его. Даже необязательно, чтобы изображение сопровождалось звуком. Не важно, насколько скучна программа и насколько интересна беседа, которая в это время ведется, — взгляд медленно, но верно уплывает в сторону телевизора, и его постоянно приходится усилием воли возвращать назад. Телевизоры теперь можно увидеть на почте, в банках и в полицейских участках. Появление их в операционных всего лишь вопрос времени, и тогда количество ошибочно отрезанных конечностей резко возрастет.
Несмотря на пагубное воздействие электроники на общение, она очень помогла пока еще не подозревающей об этом Розали.
Джуди ждал удобного момента и наконец понял, что время пришло. Один полицейский занимался регистрацией, а другой попал в плен беззвучной трансляции утренних магазинных новостей по настенному телевизору.
— Надеюсь, рейс не задержат, — рискнул Джуди.
— Ммм, — ответил полицейский, думая совсем о другом.
— Уверен, что шлемы виртуальной реальности в самолете не работают, — сказал Джуди в пространство.
— Ммм, — машинально промычал полицейский.
— Вы не возражаете, если мы с Розали перепрыгнем через пустую стойку регистрации и исчезнем за резиновым занавесом на ленточном конвейере? — скучающим голосом поинтересовался Джуди.
— Ммм, — ответил полицейский.
К счастью, Джуди сжал руку Розали, чтобы привлечь ее внимание, потому что она тоже смотрела на экран.
— Спасибо, — сказал Джуди. — Пойдемте, Розали.
И, по-прежнему сцепленные наручниками, они перепрыгнули через пустую регистрационную стойку и нырнули за резиновый занавес.
— Что вы делаете? — крикнула Розали, когда они вместе с багажом заскользили по ленте конвейера.
— Не думаю, что сейчас подходящий момент для объяснений, — ответил Джуди.
В недрах багажного помещения грузчики выполняли обязанности, предписанные им администрацией аэропорта. Обязанности эти заключались, судя по всему, в том, чтобы открывать каждый четвертый чемодан, разбрызгивать красное вино, сыпать кусочки битого стекла на все вещи без разбора и разбалтывать по одному колесику на каждой детской коляске.
— Сейчас здесь будет служба безопасности аэропорта, — крикнул грузчикам Джуди.
Он не сомневался насчет их реакции, и был прав. Сообщение о том, что на них снова напустили полицию аэропорта, было для грузчиков словно красная тряпка для быка. Грузчики вообще известны своей вспыльчивостью. Все грузчики отлично знают, что каждый пассажир чувствует себя их жертвой, полагая, что именно его багаж задержали намеренно. Они знают о повальном убеждении, бытующем среди пассажиров: появления сумки на конвейере приходится ждать так долго потому, что грузчики никак не могут решить, что бы спереть. И что каждый жалкий, никому не нужный, бесхозный чемодан, который ездит по кругу, словно гвоздями прибитый к ленте конвейера, воспринимается общественностью как доказательство того, что грузчики вынимают из самолета только по одному чемодану за раз и отказываются доставать второй, пока первый не снимут с конвейера. Все грузчики знают о таком отношении и не одобряют его. И считают со своей стороны, что пассажиры мало того что непроходимо глупы, но еще и глубоко аморальны. Что они нарочно забивают все свободное место в чемодане свинцом, чтобы каждый грузчик непременно в той или иной степени маялся болями в спине. Они считают, что именно пассажиры в силу своей раздолбайской природы застегивают свои сумки кое-как, чтобы потом, на ленте конвейера, они взрывались фейерверком грязных трусов. После чего именно грузчику приходится засовывать все обратно, и из каждой такой сумки ему непременно вываливается на ногу лежащий сверху булыжник.