Ты можешь услышать ответы, которые тебе не понравятся!
Юрген замолчал, и огонь в его глазах потух так же внезапно, как и разгорелся. Он встал и, несмотря на огромный рост и наготу, стал вдруг похож на маленького мальчика. Он подошел к постели, заговорив вдруг грустно и примирительно:
— Прости меня, удивительно красивая малышка. Иногда даже я устаю. Тебе предстоит играть в трудную игру. Ты должна следить, чтобы твои мечты не подвели тебя. Идеализм — это прекрасно, он приведет тебя к цели, но прагматизм не даст тебе погибнуть. Нам приходится делать много такого, что нам не нравится. Компромиссы неизбежны. Когда взрываешь бомбу, жалеешь о причиненном ею уроне, но зато не жалеешь то, что стремишься уничтожить. Давай не будем больше говорить. Я и так половину жизни провожу в дебатах.
Другую половину жизни Юрген, разумеется, проводил в постели, поэтому он снова принялся за дело, и они занимались любовью, пока оба не уснули.
Позднее Розали много думала об этом разговоре. Юрген так резко вспылил, он действительно был зол и недоволен. Она не могла отделаться от ощущения, что Юрген Тор имел в виду что-то более важное, чем просто дом с вертолетом.
— Эй, ты как насчет кофе или еще чего-нибудь?
Голос Макса вторгся в мысли Розали, вернув ее с горы в Швейцарии на ирландскую землю и пронеся обратно сквозь годы. Короткая горькая речь Юргена время от времени всплывала у нее в голове, затмевая воспоминания о прекрасной ночи. Что он хотел сказать о компромиссах? Почему выглядел таким грустным? Таким злым? Ведь предположение Макса не может быть правдой? „Клаустросфера“ финансирует своих врагов? Безумная идея. Но ведь то, что человечество радостно уничтожает собственную планету, это тоже безумие, и вообще все на свете безумны. Но такое! Это невозможно.
— Макс, я лично руководила отрядами, уничтожившими четыре завода по изготовлению компонентов для „Клаустросферы“. Мы постоянно нападаем на них. Они никак не могут нас финансировать.
— Я знаю только то, что рассказал тебе. Возможно, это чушь собачья, но Натана ведь убили после встречи с Толстоу, в доме, снятом Толстоу, и это была профессиональная и чистая работа, без ограбления. Я не могу придумать ни одного мотива, кроме того, который тебе предложил.
— Возможно, у него были другие враги?
— Да брось ты, он провел в Лос-Анджелесе всего две недели, сидя в гостиничном номере. Кто за это убивает? К тому же только Толстоу, жена Натана в Англии и я знали, где он.
— Это безумие.
— Ну, может, и так. Я не знаю. Почему бы нам не спросить твоего друга Юргена?
Именно в этот момент на поясе Розали запищал пейджер. Она подошла к окну и выглянула наружу:
— Гарда… О господи.
Под окнами, на единственной улице деревни, схватили телохранителя Розали. Местные копы проявляли в тот период особую бдительность, разыскивая республиканцев с севера, которые, по слухам, залегли на дно в этой местности. У ошивавшегося неподалеку от гостиницы товарища Розали констебль в рамках общей проверки взял анализ ДНК и тут же опознал его как члена возглавляемого Розали отряда группы „Мать Земля“. Гарда мгновенно забыла о скучных старых республиканцах. Розали была в розыске, к тому же она опозорила и выставила на посмешище стражей порядка. Если она здесь, это будет знатный улов. Поэтому они принялись стучать во все двери по обеим сторонам улицы, а над домами застрекотал вертолет.
— Они обыскивают дома, — сказала Розали, заняв выгодную точку наблюдения у окна. — Господи, ну зачем ты вернулся? Теперь они меня точно сцапают.
Макс был в восторге. Настал момент искупить свою вину.
— Слушай, — сказал он. — В прошлый раз у меня не очень хорошо получилось, но…
— Только не говори, что снова хочешь притвориться мною.