Покинув после этого Индию, он приехал в Батавию вместе с
генералом Симоном, не оставившим города, где был заключен сын его
друга. Джальма явился на остров Яву, чтобы получить оставшееся
после деда с материнской стороны небольшое наследство.
В этом наследстве, о котором раньше отец его не думал,
нашлись, между прочим, важные бумаги и медаль, точно такая же, как
у Розы и Бланш.
Генерал Симон был и удивлен и очень доволен открытием, так
как это устанавливало родственную связь между его женой и матерью
Джальмы, а главное — обещало молодому человеку удачу в будущем.
Теперь генерал Симон, оставив Джальму в Батавии для окончания
некоторых дел, уехал на соседний остров Суматру, где надеялся
найти отходящее прямо в Европу быстроходное судно, потому что
menaundhln было как можно скорее отправить Джальму в Париж, чтобы
он поспел к 13 февраля 1832 года. Джальма со дня на день ждал
возвращения генерала и ехал теперь на берег моря к месту прибытия
парохода из Суматры.
Следует сказать несколько слов о детских и юношеских годах
сына Хаджи-Синга. Он рано потерял мать и воспитывался отцом в
строгости и простоте. С детства он сопровождал отца на большие
охоты на тигров, не менее трудные и опасные, чем сражения, а в
отроческие годы принимал участие и в настоящей войне, кровавой и
жестокой войне, защищая отечество.
Среди лесов и гор, среди опасностей и трудов честная и
могучая натура принца сохранила чистоту и целомудрие, и он вполне
заслужил прозвище «Великодушный». Это был принц, принц в полном
смысле слова, — явление редкое. Даже у английских тюремщиков он
невольно возбуждал почтение своим молчаливым достоинством. Ни
упрека, ни жалобы не слыхал от него никто: он постоянно был
одинаково горделиво-спокоен, меланхоличен и ничем иным не
протестовал против несправедливого и варварского обращения,
которому подвергался до самого освобождения.
Привыкнув к патриархальным обычаям воинственного горского
племени, он совершенно не был знаком с цивилизованной жизнью.
Все черты характера принца достигали каких-то исключительных
пределов. Так, например, он был упорен в исполнении обетов,
доводил преданность до крайности, доверчивость до ослепления,
доброту до самозабвения; зато к лжецу, коварному обманщику, к
неблагодарному он был неумолимо строг. Ему ничего не стоило убить
изменника, потому что он и себя считал бы достойным смерти, если
бы совершил подобное преступление.
Словом, это была вполне цельная натура, со всеми
достоинствами и недостатками. Несомненно, что подобный человек
стал бы любопытным объектом для изучения в таком городе, как,
например, Париж, где он должен был бы столкнуться и вступить в
борьбу с различными темпераментами, расчетами, неискренностью,
разочарованиями, хитростью, обольщениями, уклонениями и
притворством утонченного общества.
Мы потому делаем такое предположение, что Джальма, с тех пор
как было принято решение о поездке во Францию, был охвачен одной
страстной мечтой: _быть в Париже_! В Париже, в том сказочном
городе, о котором даже в Азии, этой стране чудес, рассказывали
дивные вещи. Особенно возбуждали живое воображение пылкого и до
сих пор целомудренного юноши мечты о французских женщинах… о
блестящих, обольстительных парижанках, представляющих собою чудеса
элегантности, грации и очарования, способных затмить все пышное
великолепие всемирной столицы.
И в эту минуту, под влиянием дивного теплого вечера, среди
опьяняющего аромата цветов, усиливавшего биение пылкого и молодого
сердца, Джальма мечтал об этих волшебницах, наделяя их
обольстительностью и красотой.