Время от времени это слабое колебание резко
прекращается, и все остается по-прежнему недвижимым.
После смены шелеста глубокой тишиной, среди густой зелени,
близ ствола засохшего дерева показывается человеческая голова.
Это человек со зловещей головой зеленовато-бронзового
оттенка, длинными заплетенными в косички черными волосами, диким
блеском горящих глаз и звериным, но удивительно умным их
выражением. Затаив дыхание, человек несколько минут оставался
неподвижным. Затем, неслышно раздвигая высокую траву, он медленно
h осторожно подполз на руках, совершенно бесшумно передвигаясь, к
самому стволу засохшего дерева, вершина которого почти касалась
крыши беседки.
Этот человек, малаец по происхождению, принадлежал к секте
«Душителей» (*6). Он ещё некоторое время прислушивался, а затем
выполз из зарослей. Кроме белых коротеньких бумажных штанов,
стянутых на поясе пестрым кушаком, он был совершенно обнажен.
Бронзовые гибкие и мускулистые члены были покрыты толстым слоем
масла.
Растянувшись на огромном стволе, так что за лианами и толщей
дерева из беседки его не было видно, он осторожно, ловко и
бесшумно пополз по стволу. Волнообразные движения его
позвоночника, сдерживаемая усилием воли сила, проявление которой,
наверно, было ужасно, — все это заставляло вспомнить о тигре,
коварно подстерегающем свою жертву. Совершенно незаметно
достигнув, таким образом, покатой части дерева, соприкасавшейся с
крышей беседки, он оказался на расстоянии какого-нибудь фута от
маленького окна. Он осторожно вытянул шею, приподнял голову и
заглянул в глубину ажупы, обдумывая, как лучше в неё проникнуть.
При виде крепко спящего Джальмы блестящие глаза душителя
засверкали сильнее; нервная судорога, или, скорее дикий немой
смех, стянул углы рта и открыл два ряда зубов, острых,
треугольных, как зубья пилы, и выкрашенных в блестящий черный
цвет.
Джальма лежал так близко к двери (открывавшейся внутрь), что
отворить её, не разбудив спящего, было почти невозможно.
Душитель, все ещё прячась за деревом, желая поближе
разглядеть, нет ли какой возможности попасть в хижину, не нарушая
сна Джальмы, нагнулся ещё ниже и, чтобы соблюсти равновесие,
оперся рукой о край окна. Это движение раскачало большой цветок
кактуса, где гнездилась змейка; она бросилась на душителя и быстро
обвилась вокруг кисти его руки.
От боли и от изумления он слегка вскрикнул… Но, откинувшись
при этом назад, все ещё цепляясь за ствол дерева, он успел
заметить, что Джальма пошевелился…
Действительно, молодой индус, не меняя непринужденной позы,
полуоткрыл глаза, повернул голову к окну и два раза глубоко
вздохнул, потому что жара и духота становились невыносимыми под
густым сводом влажной зелени.
Лишь только Джальма пошевелился, в ту же минуту из-за дерева
послышался короткий звонкий, резкий крик райской птицы, который
она испускает при полете, — крик, напоминающий крик фазана. Этот
крик повторился ещё и еще, постепенно ослабевая, как будто
блестящая птичка улетала. Джальма, полагая, что именно этот крик
его и разбудил, слегка потянулся и снова заснул, почти не
переменив позы.
Снова настала безмолвная тишина. Все оставалось неподвижно.
Подражая крику райской птицы, душитель загладил неосторожное
восклицание, вызванное болью от неожиданного укуса змеи.
Убедившись, что Джальма заснул, малаец так же осторожно спустился
с дерева, хотя рука у него сильно опухла, и скрылся в тростнике.