Вдруг человек, над которым тяготело проклятие, человек,
который не мог больше ни плакать, ни смеяться… задрожал.
Хотя ему недоступно было ощущение физической боли, он с
живостью прижал руку к сердцу, как будто почувствовал жестокий
удар.
— О! — воскликнул он, — я чувствую, что в этот момент многие
из моих близких… потомки моей дорогой сестры… страдают и
подвергаются большим опасностям: один в глубине Индии… другой в
Америке… третьи здесь… в Германии… Снова началась борьба… снова
возбудились низменные страсти… О ты, внимающая моему призыву,
отверженная и странствующая, как я, Иродиада, помоги мне защитить
их!.. Пусть моя мольба долетит до тебя в глубину Америки, где ты
теперь должна находиться… Только бы нам не опоздать!
И тогда произошло нечто необыкновенное.
Ночь наступила. Странник хотел повернуть назад, но невидимая
сила помешала этому и повлекла его в противоположном направлении…
В эту минуту разразилась буря во всем своем грозном величии.
Страшный ураган, один из тех ураганов, которые с корнем
вырывают деревья и сотрясают скалы, пронесся над горами, извергая
гром и молнии. И среди урагана при свете молний на скате горы
виден был человек с черной полосой на лбу, спускающийся большими
шагами со скал, идущий среди склоненных бурей деревьев.
Но походка этого человека была непохожа на прежнюю твердую,
медленную и спокойную походку… Она была тягостна, прерывиста,
неровна, как походка человека, влекомого непреодолимой силой
против его воли… Ужасный ураган точно уносил его в своем вихре.
Напрасно он умоляюще воздевал руки к небесам. Он скоро исчез
среди мрака ночи и грохота бури.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДУШИТЕЛИ
1. АЖУПА
Пока Роден рассылал с улицы Милье-Дез-Урсэн, в Париже, письма
по всему свету, пока дочери генерала Симона, пойманные после
бегства из гостиницы «Белый сокол», были посажены вместе с
Дагобером в тюрьму в Лейпциге. В это самое время на другом конце
света происходили сцены, затрагивающие интересы всех этих лиц… Это
происходило в глубине Азии, на острове Ява, недалеко от города
Батавия, где жил господин Жозюе Ван-Даэль, один из корреспондентов
Родена.
Ява! — великолепная и зловещая страна, где под красивейшими
цветами скрываются отвратительные гады, где чудесные плоды
содержат в себе сильный яд, где растут роскошнейшие деревья, тень
которых убивает, где вампир, эта исполинская летучая мышь,
высасывает кровь из своих жертв, усыпляя их свежестью и ароматами,
навеваемыми его большими крыльями, пахнущими мускусом, с быстротой
взмаха которых не сравнится самое проворное опахало…
Октябрь 1831 года подходил к концу.
Был полдень — почти смертельный час для тех, кто находится
под жгучими лучами солнца, разливающего по темно-синей эмали неба
целые волны ослепительного света.
_Ажупа_, род беседки, устроенный из тростниковых циновок,
укрепленных на толстых бамбуковых палках, глубоко вбитых в землю,
возвышается в голубоватой тени, падающей от кроны деревьев, с
блестящей, как зеленый фарфор, листвой. Эти деревья — странных,
причудливых форм: то округленные в виде аркад, то завершающиеся
острыми стрелами или раскинутыми зонтиками, — обладают таким
обилием листьев, ветви так страшно перепутаны, что свод их
совершенно непроницаем для дождя.