— О какой сумме вы
толкуете? О каком осле, о какой лошади болтаете? Я ведь сказал
вам, что ни вы ничего не должны Предсказателю, ни он вам!
— Как, он мне не должен?
— Экой вы тупой, непонятливый человек! Еще раз повторяю, что
если вашу лошадь растерзали звери Предсказателя, то он сам тяжело
ранен… Значит, вы квиты… Иначе говоря: ни вы ему, ни он вам ничего
не должны… Поняли вы наконец?
Дагобер находился в полном недоумении; он ни слова не отвечал
бургомистру, а только смотрел на него с глубокой тоской. Он видел,
что все надежды должны были разрушиться после этого приговора.
Наконец он вымолвил изменившимся голосом:
— Позвольте, однако, мне заметить вам, господин бургомистр.
По свойственной вам справедливости вы, верно, обратите внимание на
одну вещь. Рана укротителя не помешает ему заниматься своим
ремеслом, а смерть моей лошади лишает меня возможности дальше
ехать… Значит, я должен быть вознагражден…
Бургомистр полагал, что оказал Дагоберу громадное
снисхождение, не вменяя ему в вину рану Предсказателя, ведь Морок,
как мы раньше сказали, имел определенное влияние в местности,
особенно на женщин, которым он поставлял разные безделушки. Кроме
того, было известно, что у него имеются сильные покровители.
Поэтому настойчивость солдата показалась судье явно
оскорбительной, и он прежним грубым тоном строго ему заметил:
— Вы заставляете меня раскаиваться в снисходительности.
Вместо того чтобы благодарить меня, вы ещё пристаете с просьбами.
— Но, господин бургомистр… я прошу справедливости… Право,
лучше бы меня ранили, как Морока, лишь бы я смог продолжать путь.
— Дело не в том, чего бы вы желали или нет. Я принял решение…
Так и должно быть, все кончено.
— Но…
— Довольно, довольно… перейдем к другому… Ваши документы?
— Вот и о них надо поговорить… Я только об одном вас умоляю,
господин бургомистр: пожалейте моих бедных сирот… дайте нам
возможность двинуться дальше… и…
— Я сделал все, что мог… и, пожалуй, больше, чем следует… Еще
раз: ваши бумаги?
— Я должен вам сперва объяснить…
— Без объяснений!.. Ваши документы?.. Или, быть может, вы
желаете, чтоб я вас задержал как бродягу?
— Меня?.. Арестовать?
— Я вам говорю, что если вы сейчас не представите мне
документы, я буду действовать так, как будто их у вас не имеется…
А людей, у которых нет бумаг, держат под арестом, пока власти не
примут решения… Давайте же бумаги… право… мне пора домой…
Положение Дагобера было тем тяжелее, что в нем пробудились
было надежды на счастливый исход. Это был последний удар,
довершивший страдания, какие ему пришлось перенести за сегодняшний
день. Испытание было слишком тяжело и даже опасно для человека
такого закала, с великодушным, честным и решительным характером,
но в то же время привыкшего в качестве воина, да ещё воина-
победителя, относиться к «буржуа» с порядочным высокомерием. При
словах: «ваши документы?» Дагобер побледнел, но старался скрыть
мучительный страх под видом спокойной уверенности, надеясь этим
заслужить доброе отношение бургомистра.