— Впрочем, чему
же я удивляюсь?.. Должна же была восторжествовать справедливость…
Раз император сказал… я думаю, по меньшей мере, должно было быть
так, как он сказал… Но все-таки это меня растрогало… до глубины
сердца… — Затем, обращаясь к девушкам, он прибавил: — Итак,
девочки, слышите?.. вы явились в Париж дочерьми герцога и
маршала!.. Правда, видя вас в этой бедной каморке, никто бы не
подумал, что вы герцогини!.. Но подождите, бедные малютки… все
устроится!.. Я думаю, старик Симон был очень рад, узнав о
возвращении титулов его сыну? Правда?
— Он говорит, что с радостью уступил бы все эти почести за
счастье увидеть сына… так как все хлопоты друзей генерала и
восстановление справедливости произошли в его отсутствие… Впрочем
маршала ожидают, последние письма из Индии говорят о его скором
возвращении.
При этих словах Роза и Бланш переглянулись: их глаза
наполнились сладкими слезами.
— Ну, слава Богу. Мы сильно рассчитывали на его возвращение,
я и девочки! Но отчего же мы никого не застанем завтра на фабрике?
— И господин Гарди и Симон уехали дней на десять для осмотра
одного английского завода на юге Франции, но их ждут со дня на
день…
— Черт возьми!.. как это досадно… Мне надо было поговорить с
отцом генерала об очень важном деле. Впрочем, можно и написать:
вероятно, его адрес известен? Так что ты завтра же уведоми его о
приезде внучек. А пока, девочки, — прибавил солдат, обращаясь к
Розе и Бланш, — жена вас уложит у себя на кровати: на войне — как
на войне! В дороге бывало не лучше этого!
— Ты знаешь, с тобой и с твоей женой нам везде будет хорошо!
— сказала Роза.
— Кроме того, у нас теперь одна мысль: надежда на скорое
свидание с отцом и радость, что наконец мы в Париже… — прибавила
Бланш.
— Ну, конечно, с такими надеждами ждать можно! — сказал
Дагобер. — Однако все-таки я думаю, что после ваших мечтаний о
Париже подобная обстановка вам кажется дикой… непохоже уж вовсе на
золотой город ваших грез… Но терпение, терпение… скоро вы
убедитесь, что Париж не так плох… как кажется…
— Конечно, — весело засмеялся Агриколь, — для этих барышень
достаточно возвращения маршала, чтобы Париж превратился в золотой
город!
— Вы совершенно правы, Агриколь, — улыбнувшись, промолвила
Png`, — вы нас поняли!
— Как, госпожа… вы изволите знать мое имя?
— Конечно, да. Мы часто говорили о вас с Дагобером, а совсем
недавно и с Габриелем, — прибавила Бланш.
— С Габриелем?! — воскликнули одновременно мать и сын.
— Ну да! — прервал их Дагобер, делая знак сиротам. — У нас
ведь хватит рассказов на две недели… в том числе и рассказ о
встрече с Габриелем… О нем я могу сказать одно: что, в своем роде,
он стоит моего мальчика… (не могу удержаться, чтобы не сказать
«мой мальчик») они стоят друг друга и могут считаться братьями… А
ты славная у меня женщина, право, славная… — прибавил Дагобер с
чувством — право, хорошее дело!.. При твоей-то бедности ты ещё
взяла на себя заботу о несчастном ребенке, воспитала его вместе с
сыном… Право, это очень здорово…
— Не говори так… все очень просто…
— Ну, ладно… я тебе отплачу потом, запишу на счет… А пока ты,
наверно, с ним увидишься не позже завтрашнего дня…
— Дорогой мой брат… так и он вернулся! — воскликнул кузнец.