Оливкового цвета
a`pu`rm{e панталоны, голубая блуза, прокопченная дымом кузницы,
небрежно повязанный вокруг мускулистой шеи черный галстук и
суконная фуражка с коротким козырьком — таков был костюм Агриколя.
Единственным, что представляло разительную противоположность с
рабочим костюмом, был роскошный и крупный цветок темно-пурпурного
цвета, с серебристо-белыми пестиками, который он держал в руке.
— Добрый вечер, мама… — сказал Агриколь, войдя в комнату и
обнимая Франсуазу; затем, кивнув дружески головой девушке, он
прибавил: — Добрый вечер, маленькая Горбунья!
— Мне кажется, ты очень запоздал, дитя мое, — сказала
Франсуаза, направляясь к маленькому очагу, где стоял
приготовленный скромный ужин сына: — Я уже стала беспокоиться…
— Обо мне, матушка, или о еде? — весело вымолвил Агриколь. —
Черт возьми… Ты мне не простишь, что я заставил тебя ждать из-за
хорошего ужина, который ты мне приготовила, потому что боишься,
как бы он не стал хуже… Знаю я тебя, лакомку!
И, говоря это, кузнец пытался ещё раз обнять мать.
— Да отстань ты, гадкий мальчик… Я из-за тебя опрокину
котелок!
— А это будет уж обидно, мама, потому что пахнет чем-то очень
вкусным… Дай-ка взглянуть, что это такое.
— Да нет же… подожди немножко…
— Готов об заклад побиться, что тут картофель с салом, до
чего я такой охотник!
— В субботу-то, как же! — сказала Франсуаза с нежным упреком
в голосе.
— Ах, правда! — произнес Агриколь, обменявшись с Горбуньей
простодушно-лукавой улыбкой. — А кстати, о субботе… — прибавил он,
получай-ка, матушка, жалованье…
— Спасибо, сынок, положи в шкаф.
— Ладно, матушка.
— Ах! — воскликнула молодая работница в ту минуту, когда
Агриколь шел с деньгами к шкафу, — какой у тебя чудесный цветок,
Агриколь!.. Я таких сроду не видала… да ещё в разгар зимы…
Взгляните только, госпожа Франсуаза.
— А! каково, матушка? — сказал Агриколь, приближаясь к
матери, чтобы дать ей посмотреть на цветок поближе. — Поглядите-
ка, полюбуйтесь, а главное — понюхайте… Просто невозможно найти
более нежного, приятного запаха… это какая-то смесь ванили и
флердоранжа (*13).
— Правда, дитя мое, замечательный запах! Бог ты мой, какая
красота! — сказала Франсуаза, всплеснув руками от удивления. — Где
ты это нашел?
— Нашел, мама? — отвечал Агриколь со смехом. — Черт возьми!
Ты, пожалуй, думаешь, что такое можно найти по дороге от Мэнской
заставы до улицы Бриз-Миш?!
— Откуда он у тебя? — спросила Горбунья, разделявшая
любопытство Франсуазы.
— А! Так вот!.. Вам, верно, очень хочется узнать… Ладно уж,
сейчас я удовлетворю ваше любопытство… заодно ты узнаешь, мама,
почему я так поздно вернулся… Правда, меня ещё одно задержало:
сегодня поистине день приключений… Я спешил домой, дошел до угла
Вавилонской улицы, вдруг слышу слабый, жалобный визг. Было ещё
довольно светло… Гляжу… на тротуаре воет хорошенькая, маленькая
собачка, какую только можно представить; не больше кулака, черная
с подпалинами; уши и шерсть по самые лапки.