В эту минуту к востоку шел пароход, окруженный облаком
черного дыма, всеми силами стараясь уклониться от страшного
берега, скалы которого оставались у него с левой стороны.
Корабль с поломанными мачтами должен был пройти с минуты на
минуту под носом парохода, несясь, по воле ветра и прилива, на
береговые утесы.
Вдруг пароход страшным порывом бури положило набок, огромная
разъяренная волна обрушилась на палубу; в одну минуту труба
опрокинулась, барабан разбился и одно из колес сделалось негодным
для работы… Второй напор волны, следуя за первым, ударил пароход в
борт и настолько увеличил повреждения, что пароход, потерявший
управление, понесло к скалам вслед за кораблем.
Парусник, хотя и был далеко от утесов, предоставлял ударам
ветра и моря свой борт и опережал пароход в приближении к
опасности; вскоре он настолько сблизился с пароходом, что
возможность столкновения стала практически неизбежной… Новая беда
вдобавок к кораблекрушению становилась несомненной.
Трехмачтовый английский корабль «Белый орел» шел из
Александрии, где он принял пассажиров с парохода «Рейтер»,
прибывших из Индии и с Явы и переправившихся через Суэцкий
перешеек. По выходе из Гибралтарского пролива «Белый орел» должен
был сделать остановку на Азорских островах, а затем идти на
Портсмут, но северо-восточный ветер задержал его в проливе Ламанш.
Пароход под названием «Вильгельм Телль», шел из Германии по
Эльбе; пройдя Гамбург, он направлялся к Гавру.
Оба судна, сделавшись игрушкой ветра, волн и прилива, неслись
к утесам с ужасающей быстротой. Потрясающее зрелище представляла
палуба того и другого судна. Неизбежная смерть угрожала
пассажирам, об этом можно было судить по той неистовости, с какой
суровые волны разбивались об утесы у подножия скалы.
Капитан «Белого орла» мужественно и хладнокровно отдавал
последние приказания, стоя на корме и держась за обрывки снастей.
Шлюпки сорвала буря. Впрочем, если бы они и сохранились, то
спустить их не было никакой возможности. Оставалось одно средство
спасения: связаться с берегом с помощью каната. Средство опасное и
возможное лишь в том случае, если бы корабль не разбился о гряду
скал.
Пассажиры, покрывавшие палубу, испускали отчаянные крики, ещё
больше усиливая всеобщее смятение. Некоторые, впрочем, не кричали.
Одни из них, оцепенев от ужаса, держались за канаты, обломки мачт
и ждали смерти в каком-то бесчувственном состоянии; другие ломали
руки и бились в отчаянии на палубе, испуская страшные проклятия.
Женщины в ужасе закрывали лицо руками, чтобы не видеть
приближения смерти, или, стоя на коленях, молились. Одна молодая
мать с отчаянием бегала от матроса к матросу, умоляя спасти жизнь
её ребенку и предлагая драгоценности и кошелек, полный золота.
Все это смятение, крики и слезы разительно отличались от
молчаливой и суровой покорности моряков. Признавая очевидность
гибели, ужасной и неизбежной, одни из них снимали одежду, чтобы
сделать последнее усилие для спасения жизни, другие, отказавшись
от всякой надежды, стоически ожидали конца.
На мрачном фоне отчаяния и ужаса происходили сцены,
трогательные и страшные.
Завернувшись в плащ, прислонясь спиной к обломку мачты и
упираясь ногами в какой-то деревянный брус, стоял молодой человек
лет восемнадцати или двадцати, с черными блестящими волосами, с
правильным, красивым смуглым лицом медного оттенка и с выражением
грустного спокойствия на челе.