— Да, это так, но княгиня ей тетка, а управляющий княгини
занимается делами госпожи Адриенны… Так что это решительно все
равно — от её ли имени или от имени княгини он действует.
— Может быть, господин Роден хочет купить имение?.. А между
тем я думала, что его купит та толстая дама, что была на прошлой
неделе. Ей замок очень понравился…
При последних словах жены управитель насмешливо захохотал.
— Отчего ты смеешься? — спросила старушка, которая при всей
своей доброте не отличалась особенным умом или проницательностью.
— Я смеюсь, — отвечал Дюпон, — потому, что вспомнил лицо и
фигуру этой толстой, огромной женщины… И при таких-то, черт
возьми, физических качествах такая фамилия! Право, нельзя носить
фамилию Сент-Коломб, когда имеешь такую физиономию… Нечего
qj`g`r|, — ведь это означает: святая голубка, — хороша же святая и
хороша голубка! Толста, как бочка… голос хриплый и седые усы, как
у старого гренадера… Я нечаянно услыхал, как она крикнула своему
слуге: «Ну, ты, каналья, поворачивайся!» И при этом зваться Сент-
Коломб!
— Какой ты странный, Дюпон! Не виновата же она, что у неё
такая фамилия… да и за усы её винить нельзя, эту бедную даму!
— Положим, что голубкой-то она сама себя прозвала… Ведь
только ты, моя деревенская простота, могла поверить, что это её
настоящая фамилия!..
— А у тебя ужасно злой язык, мой милый… Это препочтенная
особа. Знаешь: её первый вопрос был о часовне при замке… она даже
хотела заняться её украшением. И когда я сказала ей, что здесь нет
приходской церкви, она была очень огорчена, что нет постоянного
священника…
— Еще бы! У этих выскочек первое удовольствие разыгрывать из
себя знатную прихожанку… важную барыню.
— Ей нечего из себя знатную барыню разыгрывать, когда она и
без того знатная дама!
— Она-то? Она знатная?
— Конечно. Стоит только взглянуть на её пунцовое платье и
лиловые перчатки… точно у архиепископа! А когда она шляпу сняла,
так у неё на парике оказалась громадная бриллиантовая диадема, в
ушах серьги с громадными бриллиантами, не говоря уже о кольцах,
которым и числа нет. Если бы она не была знатной дамой, так разве
она носила бы такую кучу драгоценностей с самого утра?
— Сразу видно, что ты знаток в этом деле!
— Да это ещё не все…
— Вот как… что же еще?
— Она только и говорила, что о герцогах да маркизах,
рассказывала о разных важных богатых особах, очень часто её
посещающих, видно, что, вообще, знать с ней дружна. А потом, когда
она меня спросила о беседке в саду, которую сожгли пруссаки, после
чего граф не захотел её восстанавливать, и я сказала ей, что
беседка сгорела во времена нашествия союзников, то она
воскликнула: «Ах, моя милая!.. ах, эти союзники голубчики!..
милейшие союзники!.. Дорогие союзники… Они и Реставрация положили
начало моему благополучию!» Я тогда сразу поняла, что несомненно
это бывшая эмигрантка.
— Госпожа де ла Сент-Коломб эмигрантка! — разразился громким
смехом Дюпон. — Ах ты, бедняжка!.. простота ты, простота
деревенская!
— А ты воображаешь, что ты уж и мудрец, потому что прожил три
года в Париже!
— Оставим этот разговор, Катрин: есть вещи, о которых такие
хорошие и честные женщины, как ты, никогда и знать не должны.