Мысль отказывается понять причину таких
ужасных аномалий… Каким путем может человек дойти до подобного
обоготворения убийства?.. Конечно, это может процветать только в
тех странах, где, как в Индии, царствует самое жестокое рабство,
самая безжалостная эксплуатация человека человеком. Не является ли
такая религия выражением ненависти отчаявшегося человечества,
доведенного до крайности господством насилия? И, быть может,
подобная секта, происхождение которой теряется в глубине веков,
удержалась в Индии так долго потому, что она составляла
единственный протест рабов против деспотизма. А может быть,
Господь, в своих неисповедимых путях, создал фансегаров с той же
целью, что змей и тигров… Связь между членами этой секты тем
теснее, что все их отделяет от других людей. У них не может быть
отношений с инакомыслящими, поэтому они и держатся друг за друга
так крепко. У них нет ни родины, ни семьи… и слушаются они только
своей неведомой, страшной богини, слепо ей повинуясь и проникая
повсюду с единственной целью служения ей — для того, чтобы «делать
трупы», по их дикому выражению (*9).
Некоторое время душители хранили глубокое молчание.
А луна по-прежнему разливала своей серебристый свет, бросая
исполинские синеватые тени от развалин. На небесах засияли звезды,
и легкий ветерок шевелил листья деревьев.
Пьедестал гигантской статуи, которая не была разбита, стоял с
левой стороны портика и покоился на широких плитах, до половины
заросших травой.
Вдруг одна из этих плит бесшумно опустилась книзу. Из
углубления, образовавшегося на этом месте, показалась голова
человека, одетого в военный мундир. Он внимательно огляделся
вокруг и начал прислушиваться. Увидав хижину и свет, он сделал
какой-то знак; затем он и двое других людей, одетые так же, как
он, в молчании и с большими предосторожностями поднялись по
последним ступенькам подземной лестницы и проскользнули в
развалины.
Это было сделано без всякого шума, только длинные тени
скользили по освещенным луной местам. Когда плита снова
опустилась, в отверстие можно было видеть головы других солдат,
скрывавшихся в засаде, в подземелье.
Три душителя, погруженные в свои думы, не заметили ничего.
6. ЗАСАДА
Феринджи, желая, похоже, прогнать тяжелые мысли, пробужденные
рассказом индуса о ходе холеры, резко переменил предмет разговора.
Его глаза загорелись мрачным огнем, лицо одушевилось, и он
воскликнул со свирепым возбуждением:
— Над нами, охотниками за людьми… бодрствует Бохвани!..
Смелее, братья, смелее!.. Обширен мир… и всюду, везде есть для нас
жертвы… Англичане изгнали из Индии нас троих — вождей _доброго
дела_?.. Подумаешь!.. Разве там мало осталось наших братьев,
r`yhuq в тиши, как черные скорпионы, которые дают о себе знать
только смертельным укусом? Их там много; они сильны и без нас…
Изгнание лишь расширит наши владения… Тебе, брат, будет
принадлежать Америка, — продолжал он с каким-то вдохновением,
указывая на индуса, — тебе, брат, Африка, — прибавил он, указывая
на негра, — а мне, братья, Европа! Везде, где есть люди, есть и
палачи, и жертвы… Везде, где есть жертвы, есть и наполненные
злобой сердца… Нам остается только зажечь эту злобу огнем
ненависти и мести!!! Нам надо хитростью и обольщением привлечь на
свою сторону всех, чье усердие, мужество и храбрость могут быть
полезны.