Действительно ли она беременна? И если да, то действительно ли от тебя?
— Речь не об этом! — ответил он.
— А о чем?
Хеннинг помедлил.
— Я обманул Мириам. Идиот! — произнес он наконец. — И она мне этого никогда не простит.
Боденштайн прочел рецепт, выписанный доктором Даниэлой Лаутербах. Риталин, дроперидол, флуфеназин, фентанил, лорезапам… Даже ему, непосвященному, было известно, что аутизм — совсем не то, что лечат психофармакологическими и успокаивающими средствами.
— Так ведь проще — не утруждать себя длительным и сложным лечением, а решить проблему с помощью химической дубины… — Хайди Брюкнер говорила приглушенным голосом, но в ее словах явственно слышался гнев. — Моя сестра всю жизнь шла по пути наименьшего сопротивления. Когда Тис и Ларс были маленькими, она вместо того, чтобы заниматься детьми, разъезжала с мужем по курортам. В раннем возрасте бедные малыши были предоставлены сами себе. Горничные, которые ни слова не говорят по-немецки, — это не самая лучшая замена матери…
— Что вы хотите этим сказать?
Хайди Брюкнер раздула ноздри.
— Что проблема Тиса — это дел о рук самих родителей! — ответила она. — Они довольно быстро поняли, что с Тисом неладно. Он был агрессивен, подвержен вспышкам ярости и совершенно неуправляем. До четырех или пяти лет он не говорил ни слова. Да и с кем ему было говорить? Родители практически не жили дома. Клаудиус и Кристина никогда не пытались организовать мальчику лечение, они всегда делали ставку на медикаменты. Тиса неделями глушили таблетками, и он сидел как истукан, совершенно безучастный ко всему. А стоило им отменить на какое-то время прием медикаментов, как он срывался с цепи. Они сунули его в детскую психиатрическую больницу и оставили там на несколько лет… Это же трагедия! Тис, чувствительный и очень одаренный ребенок, должен был жить среди душевнобольных!..
— А почему же никто не вмешался? — спросил Боденштайн.
— А кто мог вмешаться? — саркастически воскликнула она. — Тис же никогда не общался с нормальными людьми, например с учителями, которые, может быть, и заметили бы, что с ним происходит.
— Вы имеете в виду, что он совсем не аутист?
— Да нет, дело не в этом. Он и в самом деле аутист. Но аутизм не укладывается в рамки одного конкретного определения, он имеет разные формы. Это может быть и тяжелое психическое заболевание, и легкая форма синдрома Аспергера, при которой больной вполне способен вести самостоятельную, хотя и ограниченную жизнь. Многим взрослым аутистам удается научиться жить со своими отклонениями от нормы. — Она покачала головой. — Тис стал жертвой эгоизма своих родителей. А теперь очередь дошла и до Ларса…
— Вот как?
— Ларс в детстве и в юности был необыкновенно робким. Он почти не раскрывал рта. К тому же он был глубоко религиозен, хотел стать священником, — деловито объяснила Хайди Брюкнер. — Поскольку Клаудиус не мог рассчитывать на Тиса как на своего преемника в бизнесе, он все надежды связывал с Ларсом. Он запретил ему поступать на теологический факультет, отослал его в Англию и заставил изучать экономику производства. Ларс никогда не был счастлив. А теперь он умер…
— Почему же вы не вмешались, если вы все это знали? — холодно спросил Боденштайн.
— Я пыталась, много лет назад. — Она пожала плечами. — С моей сестрой говорить бесполезно, поэтому я решила поговорить с Клаудиусом. Это было в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, я точно это помню, потому что я как раз вернулась из Южной Азии, я тогда работала в службе помощи развивающимся странам.