Тис ведь не говорит. Он избегает контактов с людьми.
— Он прекрасно знает, кто к нему хорошо относится, а кто нет, — произнесла вдруг Хайди Брюкнер от двери. — Тис не умственно неполноценный. Вы и сами толком не знаете, что у него в голове на самом деле.
Боденштайн удивился. Кристина Терлинден не отвечала. Она стояла у окна и смотрела в серую, мутную даль.
— Аутизм — понятие очень растяжимое, — продолжала ее сестра. — Вы просто в какой-то момент перестали заботиться о его развитии и начали пичкать его этими таблетками, чтобы он был тихим и у вас не было с ним проблем.
Кристина Терлинден повернулась. Ее и без того неподвижное лицо казалось замороженным.
— Извините меня, — обратилась она к Боденштайну. — Мне нужно выпустить собак. Уже половина девятого.
Она вышла из комнаты, ее каблучки застучали по лестнице.
— Она прячется от жизни за домашними хлопотами, — заметила Хайди Брюкнер с некоторым разочарованием в голосе. — Она всегда была такой. И вряд ли уже изменится.
Боденштайн молча смотрел на нее. Этих сестер не связывала особая взаимная любовь. Почему же она тогда приехала?
— Пойдемте, я вам кое-что покажу, — сказала она вдруг.
Он пошел за ней по лестнице наверх, в холл. Хайди Брюкнер на секунду остановилась, чтобы убедиться, что сестры не было поблизости, потом быстрыми шагами прошла к вешалке и взяла сумку, висевшую на крючке.
— Я вообще-то хотела показать это одному знакомому аптекарю, — сказала она тихо. — Но в данных обстоятельствах лучше будет отдать это полиции.
— А что это такое? — с любопытством спросил Боденштайн.
— Рецепт. — Она протянула ему сложенный листок бумаги. — Вот это вот Тис принимает уже много лет.
Пия с мрачным лицом сидела за своим столом и печатала на компьютере отчет о допросе Питча, Домбровски и Рихтера. Она злилась, потому что у нее не было на руках ничего, что позволило бы продлить время содержания Терлиндена под стражей. Его адвокат приходил уже второй раз и настаивал на немедленном освобождении своего клиента. После беседы с доктором Энгель Пии в конце концов пришлось отпустить Терлиндена.
Зазвонил телефон.
— Девушке однозначно проломили череп именно этим домкратом, — произнес Хеннинг замогильным голосом, не тратя времени на приветствие. — А во влагалище мы действительно обнаружили наличие чужой ДНК. Но понадобится время, чтобы разобраться с этим детальнее.
— Шикарно! — ответила Пия. — А что с домкратом? Вы можете еще раз проверить на нем старые отпечатки пальцев?
— Я спрошу в лаборатории — как у них там с занятостью… — Он сделал короткую паузу. — Пия…
— Да?
— Тебе Мириам не звонила?
— Нет. А почему она должна была мне звонить?
— Потому что эта идиотка вчера позвонила ей и сказала, что беременна от меня.
— Ах ты, черт! И что теперь будет?
Хеннинг хмыкнул и тяжело вздохнул.
— Мириам была совершенно спокойна. Она спросила меня, правда ли это. И когда я во всем признался, она, не произнеся больше ни слова, взяла свою сумку и ушла.
Пия предпочла воздержаться от лекций на тему «верность» и «прыжки в сторону». Хеннинг, похоже, в настоящий момент был не готов к таким нервным перегрузкам. Хотя ее это уже не касалось, ей все же было жалко своего бывшего мужа.
— А ты уверен, что эта Лёблих не врет? Может, она просто решила тебя заарканить? На твоем месте я бы все это проверила.