- Один результат уже был - Гитлер пришел к власти.
- Как говорят у вас, первый блин комом.
- А вы собираетесь испечь второй?
***
Два дня Хортова никто не беспокоил, однако в камеру принесли
телевизор и газеты - давали возможность быть в курсе событий. Он же ничего
не читал, не смотрел и даже не ел, когда приносили пищу.
Он потерял сон и, стараясь заснуть на узкой, привинченной к полу
кровати, зажимал себя в кулак, вспоминал прошлое, чтобы отвлечься от
происходящего, но лающая речь за дверью и тюремный запах постели рождали в
сознании ассоциацию с концлагерем. За эти два дня, отпущенные на
размышления, он так ни разу и не заснул, но довольно быстро переходил в
знакомое состояние грез. И уцепившись за них, как утопающий за соломинку,
плыл в море мечтаний и видел все, что хотел. И, когда по утрам начиналась
побудка и раздача пищи, всплывал на поверхность с ощущением радостной
бодрости.
На утро третьего дня, после завтрака в камеру, вошел какой-то
тюремный чин в сопровождении надзирателей, не задавая вопросов, осмотрел
решетку, стены, дверь, лично проверил замок и удалился. А Хортов снова
улегся, расслабился, и мир закачался, как в трюме баржи на сибирской реке.
Одновременно он ощущал реальность, слышал гулкие голоса, но все это шло
далеким, ничего не значащим фоном, и когда за дверью поднялся переполох -
грохот ботинок по железным лестницам, команды и крик, так не хотелось
возвращаться в немецкую тюрьму!
А был уже вечер, когда в камеру ворвались четверо надзирателей,
кинулись к окну, и только сейчас Хортов увидел, что нет решетки и
заходящее солнце высвечивает на противоположной стене ровный, не
разлинованный квадрат. Они поставили его лицом к стене и начали
доскональный обыск, перевернули все и ничего не нашли.
- Где решетка? - пристал один из стражников с резиновой дубиной. -
Каким образом вы сломали решетку? И куда ее спрятали?
Стекла в окне были целыми, а сама решетка была установлена за рамой,
с уличной стороны.
Хортова тут же перевели в другую камеру на противоположной стороне
коридора с окном из непросвечивающегося зеленого стекла, но шум в тюрьме
продолжался. Скоро явился еще какой-то чин, так же тщательно осмотрел
узкое, с голыми стенами помещение, подписал бумажку надзирателям и велел
Андрею показать руки. Тот протянул ладони, повертел их перед его носом.
- Что еще показать?
Когда все ушли, Хортов завалился на кровать и стал досматривать свой
призрачный сон, однако среди ночи он очнулся от звуков концлагеря: на сей
раз даже овчарки лаяли. И первое, что увидел, - полуоткрытую дверь камеры,
хотя рядом не было ни одного надзирателя - беготня и шум доносились из
дальнего конца коридора. Он встал, прихлопнул дверь и хотел снова лечь, но
она сама приоткрылась со скрипом. И тотчас к нему прибежали возбужденные
стражники.
- Только сейчас из вашей камеры вышла женщина! - тараща глаза,
объявил один из них. - Отвечайте! Как к вам лопата женщина?!
- Это я у тебя должен спросить, - спокойно отозвался Андрей.
- На выход марш!
Андрея привели в служебное помещение, зачем-то еще раз обыскали и
приковали наручниками к специальной стойке. Между тем надзиратели
продолжали кого-то ловить, и это продолжалось часа полтора, пока среди
ночи не приехал поднятый с постели начальник тюрьмы. И когда ему доложили
о случившемся, тут же, в присутствии Хортова, он разгневался и, краснея от
напряжения, стал кричать на стражников, что они или пьяны, или сошли с
ума. В результате начальник приказал заменить весь караул полностью,
арестованного увести в камеру, поставить надзирателя у двери, и уехал.