. Тогда зачем шприц носишь в кармане? Что это за маркировка
на нем? Думал, обезболивающее... Теперь-то уж говори, коль свою "Девору"
сдал с потрохами.
- Укол паралитического действия, на двадцать минут...
- Я подумал, в глаза прыснуть... Ну так, отрубишься? Или посидишь
спокойно? - Мавр убрал пистолет, не спеша открутил колпачок и прицелился
иглой в бедро пленника. Тот заелозил к дверце, замотал головой:
- Спокойно! Я буду спокойно! Шприц тоже полетел под откос. Мавр сел
за руль и тихо покатился вниз по "лепестку".
- Туда нельзя! - торопливо заговорил пассажир. - Там перекрыто, не
пропустят...
Но было поздно. На выезде к шоссе дорогу перегородил армейский
грузовик, за ним мелькали камуфлированные фигуры людей.
12
В Берлине шел дождь, причем осенний, колючий и с ветром. Барбара
угадала, что он прилетит в одном костюме, и, видимо, по дороге купила плащ
- этикетка болталась на лацкане. И встречать прорвалась на летное поле: ее
черный шестисотый "мерседес" стоял чуть ли не у трапа. Она приняла его с
нижней ступени в плащ, как младенца в пеленку, повисла на шее и неожиданно
заплакала.
- Имею желание тебя скушать, - выучила она неуклюжую для русского
языка фразу. - Скушать и скушать.
Видимо, это должно было звучать, как съесть от скуки: она не ведала
коварства чужого языка, но Хортов стерпел, ибо за ее слезы можно было это
простить. Ее запах, влажные волосы и мягкие губы напомнили далекие времена
близости, и что-то приятное зашевелилось в потеплевшей груди. Смущенный,
но не потерявший самообладания, он вспомнил свои развесистые рога и сказал
с упрямой тупостью:
- Я принял решение приехать.
Не отпуская ни на мгновение, Барбара усадила его на заднее сиденье, а
сама не смогла побороть старые комсомольские и новые хозяйские привычки -
полезла на сиденье рядом с водителем. Еще давно Андрей объяснял ей, что
ездить на этом месте неприлично, тем более, для богатой женщины. Ее место
всегда сзади: нельзя же садиться рядом с кучером!
Похоже, исправлению она не поддавалась...
По дороге она похвасталась, что купила новый дом (приготовила
сюрприз, заманивала) в западной, цивилизованной части и теперь они едут
туда.
Это оказался в самом деле прекрасный особняк, окруженный старыми
деревьями и цветниками, но вовсе не новый, еще довоенный: такие дома в
гитлеровской Германии строили для генералов. Несколько точно таких же
стояли в одном довольно тесном ряду и заслонялись друг от друга лишь
перелесками из лип и дубов.
Хозяйку с мужем встречал привратник - чистенький, аккуратный, но
бледнолицый старик в зеленой униформе, довольно шустро шевелящий ногами.
Он распахнул ворота и поклонился дважды, то есть не только Барбаре - и
Хортову. Водитель развернул черный бронированный танк к парадному и
выскочил, чтобы открыть обе дверцы: кажется, жена воспитала прислугу в
уважении к мужу.
Андрей вальяжно вылез из машины. Привратник уже стоял поблизости -
ждал чего-то и ловил взгляды хозяев.
- Это мой дворецкий, - представила Барбара. - А также охранник
усадьбы, автомеханик и садовник. Можно обращаться по всем бытовым
проблемам. И не только...
- Снимите эту форму, - сказал ему Хортов. - Она делает ваше лицо
бледным и зеленоватым.
- Хорошо, господин Хортов, - мгновенно согласился он. - Меня зовут
Готфрид-Иоганн Шнайдер, я родом из Зальцгиттера.
Барбара взяла Андрея под руку, не дав старику договорить.
- Теперь прошу к столу! Я старалась приготовить все с русским
размахом и широтой души.