С одеждой тоже проблем не было – одежды тьма! Определённые трудности всё же при этом существовали: ведь когда одежды слишком много, выбрать наряд так же трудно, как если её нет совсем. Но сегодня Альбина знает, в чём пойдет: в белом костюме из лёгкого тонкого батиста, на улице жара.
Когда последние детали макияжа и туалета были закончены, Альбина Вадимовна решительно шагнула к коридорному зеркалу и со смелым вызовом взглянула внутрь неумолимого зазеркалья. Что оно может ей предъявить, моложавой, приятной наружности, ещё совсем не старой женщине? Что она полновата? А ничего, что так пропорционально сложена, что полноту и полнотой не назовёшь. И потом, не всем же худышками быть, как… Света.
Альбина Вадимовна даже оглянулась, не громко ли она подумала и не услышит ли Света, там, у центрального парка, где она её уже поджидает. Морщинки? У Альбины была когда-то тонкая, чистая кожа, которой она очень гордилась. Но её минус как раз в том, что с возрастом она легко покрывается сетью тоже тонких морщинок в невероятном количестве. Ничего, теперь они все под толстым слоем пудры и румян на щеках.
Резко очерченные, в узкую ниточку, характерные губы, которые особо не подчеркнёшь помадой? Но их и не надо подчёркивать. Они и без того показывают характер: капризный, как и в молодости, эгоистичный, самовлюблённый, жаждущий удовольствий. В последнее время, правда, их ассортимент сузился до чего-нибудь… вкусненького, в не самом плохом ресторанчике-кафешке.
«Нет, какого чёрта я комплексую?» – гневно вопрошала Альбина Вадимовна саму себя, раскованно, свободно стоя перед коридорным, во весь рост, трюмо. Получалось, как давно на сцене, когда она блистала перед публикой своего района: «Ну, кто тебе сказал про поезд? Пугачёва? Сама-то что вытворяет!» – и, после некоторой паузы, крайне довольная собой, добавила почти вслух: «Всё-всё, пора, сейчас получу от Светы за опоздание».
Гл.4 Светочка
В парке было ещё жарковато, но уже гулял прохладный, услужливый ветерок. Пока никто не видит, а предмет страсти делает вид, что не замечает, любопытный нахалёнок вальяжно залетает под юбки, треплет блузочки, целует в глаза, холодит щёки. И… ничего не поделаешь, приятно!
А вот и она, Света! Честно сказать, Света, а вернее Светлана Ивановна, была полной противоположностью Альбины Вадимовны, но именно той противоположностью, с которой охотно сходятся. Она была высокой худой брюнеткой, резкой в суждениях, со своим единственно верным и правильным мнением. И кто его не разделял, «вскоре становился бедным». Всё что она позволяла очень близким ей людям, это думать немножко иначе, чем она сама. Но при этом всё равно старалась долгими уговорами и терпеливыми доводами вывести заблудшую овцу из дремучего леса опасных заблуждений.
Такой характер Светлана Ивановна получила от отца, а закреплён он был всею последующей сложной, героической и бескомпромиссной жизнью. Единственный её мужчина, майор МВД, афганец, герой! Хоть книгу пиши, хоть кино снимай. Если бы не плен, из которого она его истово и страшно долго ждала, если бы не подорванное здоровье… Сейчас она одна.
Нет, у неё, конечно, есть сын, весь в отца, героический и абсолютно самостоятельный. Настолько, что Светлана Ивановна чувствует себя одинокой и никому не нужной. Невольно, неправильно чувствует, потому что сын как раз глубоко порядочный и любящий её беззаветно. Но… живёт далеко, с прекрасной, тоже самостоятельной и со всем справляющейся любимой женой своей Ниной. Они зовут её к себе. Ах, если бы им нужна была её помощь, она примчалась бы, прилетела на крыльях. Вот после этого и думай, что самостоятельные, состоявшиеся дети, это однозначно хорошо…
Светочка совершенно не следила за собой. В молодости красивая, как богиня, причём, богиня – жена бога. А Светочка считала себя замужем всегда, даже когда ждала Диму из плена, впрочем, не зная, что он в плену. Просто ждала не вернувшегося с войны мужчину. Что он не вернулся именно к ней, а куда-то вернулся, даже мысли не допускала. Она не ходила в военкоматы, не наводила справки: зачем, он не вернулся, значит, иначе не может.
Она не получала пособий на воспитание сына. Дима ведь не был мужем, это потом он им стал, когда вернулся и узнал, что у него есть сын. Сама воспитывала, сама везла на горбу свою не очень к ней ласковую судьбу и… считала себя мужней женой, как и сейчас считает, когда уже давно вдова.
И всё это время, точнее, когда Дима был на войне и сразу после того, как ушёл «туда», то есть большую часть своей жизни, совершенно не следила за собой. Ей стало безразлично: такого Димы больше не будет, это штучный товар, а другого ей не надо. Ходила всегда в одной и той же юбке, узкой, тёмной, удобной, или в привычных брюках, изредка меняла свитера, нарядным считался белый. Для летней неизбежной жары существовали светлые брючки и несколько футболок. Всё!
Но, боже, она и в этом одеянии оставалась богиней! Стареющей? Да! Несколько растерявшей уже красоту? Люди, которых она пускала в круг своего общения, могли сразу и не понять её божественную сущность: баба и баба, одинокая к тому же, взбалмошная, эксцентричная, странная. Требует невыполнимого: от слабых стать сильными, от сильных – добрыми, от добрых – щедрыми и дальше по лесенке вверх, прямиком в райские кущи.
Отмахивались, посмеивались, но это поначалу. Потом проникались, и становились поклонниками: писали с неё картины, посвящали стихи, доверяли самые задушевные тайны, доверчиво дружили и… никогда не были ею преданы! Но и никогда не получали больше того, что им полагалось, с точки зрения этой удивительной женщины.
Гл.5 Итальянская кухня
Центральный парк в шесть часов был ещё скучноватым, и подруги решили начать с кафешки. Пока усаживались в «Итальянской кухне» происходила настройка. Болтали о чём попадя, вплоть до того, что листья на деревьях, вот они, тронулись желтизной, и осень не за горами, хотя жара никак не спадёт. Устраивали сумочки, вчитывались в меню.
Заказать надо было дёшево и вкусно. Для Светланы Ивановны просто дёшево, для Альбины просто вкусно. Но Альбина была в рамках возможностей Светочки. Это всегда было проблемой: Света не терпела, когда за неё платили, а заказывала скупо. И Альбина из-за этого не могла заказать ни ей, ни себе, то страстно желаемое, на что падал алчущий взгляд гурмана и обжоры в женском варианте, а только такое, которое хотя бы близко соответствовало по цене и кулинарной ценности выбранному Светой.
Альбина изворачивалась, как могла: заказывала общие салаты и потом настойчиво предлагала подруге: «Ни за что сама всё не съем». По два пирожных: «Я была так голодна, вот и нахватала, давай, выручай!» Если подход оказывался верным, Света проникалась проблемой и уплетала предлагаемое, в виде одолжения, разумеется. Но не дай бог, Альбина не верно брала ноту, а подруга замечала фальшь. Тогда всё лишнее просто оставалось на столе, не в сумочку же класть зыбкое и жирное пирожное.
Сегодня, кажется, всё шло более-менее удачно. Светочка, ничтоже сумняшеся, заказала зелёный чай без сахара и блинчики без сметаны. Альбина – кофе латте, салат «Цезарь», пасту «Карбонара» со сливочным соусом и беконом, две порции. Когда макароны появились, Света вскрикнула:
– Ой, я, кажется, хочу макароны, – порылась в сумочке, вытащила двести пятьдесят рублей, кинула Альбине, (для Альбины в таких случаях было без вариантов), и притянула огромную белую тарелку, в середине которой приличной горкой лежали макароны, к себе.
Альбина, вздохнув: «Эх, не получилось угостить подругу», придвинула к себе свою. Обе замерли и напряжённо посмотрели друг на друга. Когда пауза стала достаточно долгой, чтобы про неё подумать: «затянулась», кто-то из них сказал: