Скорее всего, из-за неудачных действий обходных колонн, Кутузов приказал остановить войска Милорадовича, уже начавших на своем левом фланге движение на врага по Старой Калужской дороге из Тарутино в Винково как по учебному плацу. А ведь противник уже отступал и можно ещё было отрезать его отдельные части. Только Орлов-Денисов с казаками преследовал неприятеля до Спас-Купели.
Отступивший туда с основными силами Мюрат укрепил позицию батареями и открыл фронтальный огонь, остановивший русское продвижение. Позже он ушел к Воронову. Тогда как русские полки вечером с песнями и музыкой вернулись в свой лагерь.
В общем, разгрома Мюрата не получилось по причине промахов, как в планировании атаки, так и в нечётком исполнении войсками намеченных задач. Нельзя забывать и о явном нежелании Кутузова ввязываться в большое сражение с неприятелем. Он считал ненужными активные боевые действия в тот момент, когда время уже работало на Россию. Правда, по другим сведениям Кутузов мог получить известия об уже готовящемся отходе Наполеона из Москвы и не желал отдалять войска от лагеря.
Не исключается, что реально в бою с русской стороны поучаствовали 5 (?) тыс. пехоты и 7 (?) тыс. конницы.
Так или иначе, хоть цель Тарутинского боя и не была достигнута полностью, но её результат оказался успешным, и ещё большее значение имел успех для подъёма духа русских войск. Прежде в ходе войны ни в одном сражении у любой из сторон (даже при Бородино) не было такого количества захваченных пушек, как в этом – 36 или 38 (?) орудий. В письме царю Александру I Кутузов сообщает о 2.5 тыс. убитых французах, 1 тыс. пленных, и ещё 500 пленных на следующий день взяли казаки при преследовании. Два генерала Мюрата погибли (Дери и Фишер). На другой день после сражения на русские посты передали письмо от Мюрата с просьбой выдать тело генерала Дери, начальника личной гвардии Мюрата. Просьбу удовлетворить не смогли, так как тело не отыскали. Не исключено, что «лихие» («нечистые на руку») донцы так обобрали убитого генерала, что опознать его было не возможно: a la guerre comme a la guerre, как говорят сами французы…
Свои же потери, ставший после бородинской «виктории» согласно рескрипту Александра I фельдмаршалом, Кутузов оценил, как и полагается победителю (их, как известно – «не судят!») и «слуге царю-батюшке», весьма скромно: в 300 убитых и раненых. В тоже время один из крупнейших исследователей той войны русский военный историк М. И. Богданович в своём труде приводит ведомость потерь русской армии, где значатся 1.200 человек (74 убитых, 428 раненых и 700 пропавших без вести). А по надписи на мраморной плите на стене Храма Христа Спасителя русские тогда потеряли убитыми и ранеными 1.183 человека.
За эту викторию Александр I щедро наградил свой командный состав. Кутузов получил золотую шпагу с алмазами и лавровым венком, Беннигсен – алмазные знаки орд. Св. Андрея Первозванного и 100 тыс. рублей, огромные по тем временам деньги. Десятки офицеров и генералов – награды и повышения в звании. Нижние чины, участники боя, получили по 5 рублей на человека.
В тоже время несогласованность на поле боя вызвала обострение давнего конфликта Кутузова и Беннигсена (который упрекал главнокомандующего за отказ в поддержке и отзыве с поля боя корпуса Дохтурова) и привела к удалению последнего из армии.
И последнее, насчет тарутинской «замятни».
Не исключено, что именно бой под Тарутино подтолкнул Наполеона к мысли о необходимости скорейшей ретирады из Москвы. Хотя на самом деле решение об отходе было уже принято императором, он ещё не был уверен, когда его следует начать. Зато теперь после «реприманда неожиданного» с его авангардом, отступление Великой армии в сторону Калуги началось на следующий день после боя.
Таким образом, Тарутинский бой стал знаковой вехой в ходе той войны: произошел переход стратегической инициативы в руки русских.
Основные силы Великой армии французского императора слишком далеко проникли вглубь Святой Руси, чтобы совершенно безболезненно из нее ретироваться.
Над его левым флангом на севере в районе Полоцка зависла армия генерала Витгенштейна: ее хоть и с трудом, но еще сдерживали корпуса маршалов Сен-Сира и Удино.
На правом фланге (вблизи границ российской империи в Белоруссии) обстановка тоже была не из лучших.
Там еще 7 (19) сентября к 3-й армии генерала Тормасова подошла наконец Дунайская армия адмирала Чичагова.
Получив численное превосходство над противником [более 60 тыс. чел. против 40-43-тысячного (?) на тот момент австрийского корпуса Шварценберга] русские пошли в наступление. Австрийский полководец предпочел во время ретироваться, переправился через Западный Буг и по левому берегу реки отступил к Бресту – к границам герцогства Варшавского. Преследуя его, Тормасов получил распоряжение от Александра I о соединении двух армий в одну (Южную) под командованием Чичагова и уехал в штаб-квартиру Главной армии Кутузова.
Несмотря на то, что из Петербурга Чичагову пришел новый план действий, предусматривавший наступление на Минск, он, заняв Брест 30 сентября (12 октября), в течение двух с лишним недель оставался на месте: войска отдыхали. Более того, посланные в рейд на территорию герцогства Варшавского корпуса генерал-лейтената Петра Кирилл. Эссена 3-го и генерал-майора Михаила Леонт. Булатова, потерпели 6 (18) октября поражение на территории Герцогства Варшавского у реки Бялка под местечком Бяла-Подляской от Шварценберга и Ренье/Рейнье.
Правда, по другим сведениям: они отразили все атаки противника и отошли под покровом темноты!? Вот как это принято описывать в отечественной литературе:
<<…После захвата 11 октября 1812 г. г. Брест-Литовска, адмирал Чичагов выслал к Бяле наблюдательный отряд из 30 казаков.
16 октября он получил донесение о том, что саксонцы заняли позицию перед местечком на правом берегу Бялки, в тот же день он приказал корпусу генерала Эссена атаковать неприятеля и послал для его поддержки корпус генерала Мих. Леонт. Булатова. В ночь с 17 на 18 октября Эссен расположился впереди Залесья, направив к мостам на реке Цна эскадрон Смоленского драгунского полка под командой майора Вас. Яковл. Филатова, который на рассвете 18 октября выбил из деревни Вокрженице два эскадрона саксонских улан, но был остановлен подошедшим подкреплением из 23-й кавалерийской бригады генерала Габленца.
Однако, прибывший гренадёрский батальон и два орудия 15-й роты конной артиллерии дали Филатову возможность оттеснить части Габленца за реку Бялку, где выстроился корпус Рейнье – 22-я пехотная дивизии генерала фон Функа на левом фланге позиции, 21-я пехотная дивизия генерала фон Лекока у переправы через Бялку. Генерал Эссен намеревался отбросить вражеских стрелков от переправы и перейти через Бялку, чтобы соединиться с войсками генерала Булатова, но в этот момент к левому флангу саксонцев подошла дивизия генерала фон Бианки из Австрийского корпуса князя Шварценберга, после чего подполковник граф Байлье фон Латур во главе 2-го батальона пехотного полка Эстерхази и двух рот саксонской лёгкой пехоты выдвинулся к правому флангу русской позиции по дороге, ведущей через болото, перешёл реку, захватил одно батарейное орудие, но был оттеснён русской пехотой в лес. Тем временем, два батальона лёгкой пехоты и два батальона саксонских гренадёр атаковали левое крыло русской позиции и переправили стрелков вброд по обеим сторонам плотины.
Ок. 15 часов дня генерал Бианки с бригадой князя Лихтенштейна и приданной ей батареей переправился через Бялку. Затем прошёл через лес и на полпути к деревне Вокрженице наткнулся на полк казаков, позади которых стояли драгуны и артиллерия. Бригада Лихтенштейна атаковала четырьмя колоннами и вынудила русскую кавалерию отступить в дефиле у реки Цна, где русские вновь оказали сопротивление. После упорного боя и артиллерийского обстрела русские разобрали мосты через реку Цна и отступили в полном порядке к деревне Залесье. Трижды останавливаясь, для отпора наседавшего противника, Эссен с боем отошёл на 7 вёрст.