Серийный убийца, который может разделить свое безумие с другими, не столько за счёт убеждений, сколько благодаря метафизическому принуждению. Любой, кого он обратит в вампира, может быть принуждён присоединиться к его маленькому увлечению и участвовать в его изуверствах.
Я уставилась на линии, показывающие, где находились тела. Шоу сказал, что они потеряли троих оперативников, но это было всего лишь цифрой, просто словом. Нахождение на месте преступления, осмотр линий, маркирующих местонахождение тел, пролитой крови, сделали эту цифру материальнее. Кругом было множество других разметок, показывающих, где лежали прочие улики. Я задумалась, что это были за улики. Оружие, пустые гильзы, снаряжение – всё и вся будет отмечено, сфотографировано и снято на камеру.
Пол напоминал минное поле – настолько много вещей было отмечено, что практически не оставалось прохода сквозь эти дебри. Что, черт возьми, тут случилось?
‑Перестрелка, ‑ заметил тихонько Эдуард.
Я воззрилась на него.
‑Что?
‑Перестрелка, пустые гильзы, опустошенное оружие, отброшенное в сторону. Адская битва.
‑Если эти отметины указывают на отстрелянные гильзы, то почему же нет тел мертвых вампиров? Как правило вы не опустошаете магазин в настолько открытом пространстве так, чтобы не попасть в кого‑то, особенно при той подготовке, которая была у этих парней.
‑Даже их охотник был экс‑военным, ‑ заметил Бернардо.
‑Откуда ты знаешь? ‑ спросила я.
Он улыбнулся.
‑Помощнику Лоренцо нравится поболтать.
Я выдала ему одобрительный взгляд.
‑Ты не просто флиртовал, ты добывал сведения. А я тут было решила, что ты не прочь затащить её в постель.
‑Я предпочитаю думать, что это просто многопрофильность задачи, ‑ отозвался он. ‑ Я добыл информацию, и девчонка была очаровательна.
Олаф начал передвигаться среди небольших отметин и знаков на полу, оставленных криминалистами. Он двигался грациозно, почти изящно сквозь эти знаки. Было что‑то нереальное в том, как двигалось столь крупное тело сквозь обозначенные маркерами улики. Я не способна пройти между отметинами так, чтобы ничего не сдвинуть с места, но Олаф, казалось, просто скользил сквозь них. Я провела достаточно времени с оборотнями и вампирами, чтобы точно знать определение изящества, но даже несмотря на это вид крупного мужчины, двигающегося между уликами, вызывал у меня восхищение и беспокойство.
Я предпочла бы осмотреть настоящие улики и настоящие тела, но я понимала, что на такой жаре оставить их на месте невозможно. Я так же понимала, что нельзя оставлять оружие, раскиданное повсюду, и что необходимо собрать гильзы и боеприпасы в качестве улик на случай, если будет суд.
‑Они всегда собирают улики так, будто потом будет суд, ‑ отметил Эдуард, будто читая мои мысли.
‑Да, ‑ согласилась я, ‑ но для вампиров нет суда.
‑Нет, ‑ кивнул Эдуард, ‑ для вампиров есть мы.
Он пристально рассматривал место преступления, будто пытался мысленно представить, чего не хватало. Я так пока не могла. Фотографии и видеозаписи помогали мне лучше, чем это пустое место. На них я была в состоянии увидеть все, но здесь я видела только следы чего‑то, что уже унесли, и запах смерти, ставший еще более сильным из‑за жары Лас‑Вегаса.
Они убрали тела, но кровь и другие жидкости еще не успели смыть, так что запах смерти все еще витал здесь.
Я игнорировала его, как могла, но стоило только подумать об этом, как игнорировать его стало просто невозможно. Одним из бесспорных недостатков наличия стольких видов ликантропии, блуждающим по венам, как в моём случае, заключался в том, что обоняние могло внезапно обостряться. А такого на месте убийства ни за что не пожелаешь.
Аромат подсыхающей, разлагающейся крови на моем языке. Как только я почувствовала его, я сразу же увидела. Кровь, должно быть, все это время была там, но она будто бы фильтровалась моим зрением. Пол склада был бурым от крови.