Одним словом, так называемая приватизация докатилась уже до МИДа в лице ДА. При этом самый большой абсурд в том, что «приватизатора-олигарха» Галумова в ДА привел Женя под белы рученьки, предоставил, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Фантастические «подарки» в виде кафедры в ДА, членства в ученом совете ДА, рекомендации новому ректору и т. д. – все это за издание двухтомника «Америка: вчера и сегодня».
Безумие так называемой благодарности дошло до того, что мы, попирая все моральные, нравственные принципы, взялись «сватать» Галумова в чл. – корр. Академии наук РФ. Галумов же твердил все время, что ему член-корр. нужно получить «под ключ». Даже это обстоятельство не разбудило мою бдительность. Только после того, как он фантастически вероломно украл у Жени институт (ИАМП), включилась у меня голова. Мы попали… Олигархом я его все-таки не назвала бы, но вот прозвище «челюсти» ему вполне подходит. Эти люди психически больны, опасны, они криминальные элементы, уголовники.
Видимо, массовое наполнение нашей так называемой элиты уголовниками тоже сыграло свою роль. Мир я вижу уже несколько лет только через «ящик» (T/V), а последние полтора года, когда я стала болеть, надорвавшись от нервных срывов, «ящик» меня просто зомбировал, стал психотропным оружием, подавляющим все истинно ценное в личности, душе.
За эти несколько лет случилось страшное: я потеряла себя, свой интеллект, свою личность. Многие годы изоляции, необщения со старыми друзьями и близкими людьми, постоянно навязываемые мне контакты превратили меня в часть мебели в квартире. Я – стиральная машина, кастрюли, «ящик», сканворды (которые, как наркотик, помогали мне спрятаться от окружающей действительности, от моей жизни, ужасающей меня).
Я действительно Женю очень люблю, но при этом не следует превращаться в полную дуру, а я это сделала. Сама себе объяснить не могу почему. Где мое достоинство, почему я позволила себя превратить в лошадь, в мужика, в половую тряпку? В кого я превратилась? Ужас!!!
Здоровье – крах. Еще бы!!! Это удивительно, что я столько лет в этих обстоятельствах продержалась. Слава Богу, что нынешний кризис в таком объеме не случился раньше. Первые признаки депрессии, нервного истощения и потери трудоспособности, кажется, стали появляться еще в 1999 году.
Помню, что в ту пору я совсем не могла спать, несмотря на снотворное. Засыпала лишь на 2-3 часа, ночью, а если повезет – на 1 час днем. Стала принимать успокоительные таблетки днем, ведь надо было держаться, все скрывала от мамы.
По ночам начала писать воспоминания, которые носили очень горький характер. Продержалась какое-то время, но происходящее все равно выплыло наружу – узнала мама, слышала в Красновидово мое сверхэмоциональное объяснение с Женей.
В том же году впервые испытала коллапс. Утром на Кутузовском, на новой квартире неожиданно потеряла сознание, встав в 6 утра. Хорошо, что сидела на стуле, иначе бы грохнулась на пол. Приезжала скорая, меня откачали, кололи, кажется, кордиамин, так как давление очень быстро падало, даже когда ко мне вернулось сознание.
За те месяцы написала очень много: где-то 300 страниц о пережитом на тот момент. Писала обо всем, что чувствовала, что вспоминала о прежних годах. Видимо название «опуса» должно было быть «почему?»
23 октября 2006 года, понедельник, Москва
Вчера вернулись из Красновидово, где я пробыла 10 дней, даже и не заметив этого. Очень помогала Люба. Приезжала делать капельницы, готовила еду. Женя утром уезжал, а на ночь возвращался в Красновидово. Во вторник, 17 октября, ему удалили четыре зуба у Ив. Павловича. Я просила Женю остаться в Москве после удаления. Но так как за предыдущие дни я «отключалась», т. е. теряла сознание после приема снотворного еще дважды, особенно во вторник вечером, когда упала и сильно ушибла колено и голову, Женя настоятельно к ночи ехал в Красновидово.
В воскресенье, 22 октября, я легла спать рано, около 11 вечера, но несмотря на почти бессонную ночь накануне, вновь проснулась в 2:30 ночи. Спать не хочу, рада, что появилось время для дневника. Накануне прочитала кусочек Жениных мемуаров по Китаю, касающийся начала карьеры китаеведа.
Они – о годах нашей учебы в МИМО, о поступлении в институт. Женечка пишет о себе и кое-что обо мне, что я помню из этого периода. Получается у него очень здорово, мастерски, с юмором, выхватывает самое главное, самое интересное и занимательное.
Уже 10:30, жду Нину, так пока и не заснула. У меня бессонница, а Женечка, наоборот, спит, как сурок. Вчера позвонила тетя Тамара, спросила, почему ей перестала звонить Вика. Несколько месяцев регулярно звонила, консультировалась по поводу своего здоровья, а теперь молчит. Тамара никогда не влезает в отношения других людей, поэтому я легко объяснила, что не знаю, почему Вика не звонит. А сейчас вдруг подумала, впервые за 38 лет и знать не хочу. Что-то во мне крепко перевернулось в связи с этой отключкой, жаль, что так поздно.
Вчера вечером звонила Ира. Немного поговорили.
Так и не знаю, что мне делать с лечением бессонницы. Схема Цыганкова не работает, Владимир Федорович не звонит. А я не сплю даже с двумя таблетками реладорма. Как жаль, что тогда в разгар той омерзительной истории я перешла на реладорм, все остальное, менее вредное, действовать перестало полностью.
Вчера вечером во время капельницы позвонил Евгений Степанович, предлагал любую помощь. Стал плакать, что я так рано…, не поняла, что рано. Поняла только то, что он очень обеспокоен и расстроен, понимая, что я заболела. Я благодарна ему за неравнодушие и искренность. По-моему, от расстройства он опять начал выпивать.
24 октября 2006 года, вторник, Москва
Накануне легла спать в 23:30, заранее приняла ремерон, от него начал заплетаться язык. Около часа ночи проснулась, Женя не спал, пошли на кухню. Не знала, что делать, работать не могу, спать не хочу. Катастрофа! Добавила 1/2 реладорма, Женя дал мне разведенный 50:50 коньяк. Он разбудил меня около 11 утра, так как должен был приехать Володя на массаж. Чувствую себя плохо. Голова чужая, давление повышено.
Вечером накануне Женя пришел домой весь вздернутый, накаченный сослуживцами в отношении ИАМП. Стал говорить мне, что я не понимаю его переживаний по ИАМП, сотрудники науськивают идти к Андрею Денисову (заместителю министра иностранных дел). Быстро лег спать, чтобы меня потом укладывать в 11 вечера. После разговора об ИАМП и очередных советов Инессы Николаевны пить валерьяну и пустырник от бессонницы мне стало совсем тошно. Это значит, что вопрос моей болезни он обсуждает со своими «коллегами».
Как же все это противно!!! Я живу в настоящем сумасшедшем доме. Мы с Женей друг друга не понимаем. Главное, что меня ранит, обсудить не могу.
Володя приехал в 12 часов, после массажа давление остается повышенным, но я все же села писать мой сумбурный дневник. Давление, несмотря на 2,5 мг конкора, остается повышенным – 130/84. Это ненормально.
Звонил Вениамин, бывший охранник во дворе, он звонит каждую неделю. Сказал, что ездил в Пафнутьевский монастырь, поставил свечку о моем здравии. Это очень интересное явление, ведь я ему ничего не говорю, что болею, и вообще еле-еле его знаю. Опять настаивал на том, что мне нужно посетить старца в этом монастыре, я и сама это чувствую, но ехать не на чем и не с кем. Жаль!
Вместо лечения у Нинэль принимаю какие-то яды, которые действуют на мозг. Облегчение не чувствую, а осложнения – по полной программе. Постараюсь все это развернуть на 180°. Знаю, что надо продолжить лечение у Нинэль, но Женя сказал, что «у меня наркотическая зависимость от поездок к Нинэль», и руки опускаются. Поездки прекратились, а ведь Нинэль за эти годы так много мне уже помогла в восстановлении здоровья.