Медвежонок заплакал. Тихо-тихо, жалобно и протяжно. К счастью, компас нашёлся и ответил мне:
– Сегодня десять лет с того дня, как мы здесь оказались.
Вдруг я всё понял. Это три игрушки какого-то ребёнка, выкинувшего их из-за поломок. Мне вдруг стало обидно за них, и я собрал всю волю в кулак:
– Пойдём!
– Куда мы можем пойти? – захныкал медвежонок с оторванным ухом.
– Мы пойдём искать вам новый дом!
– Но откуда мы его возьмём? Кому мы нужны? – взволнованно звякнул стеклом компас.
– Пойдём же!
Тут я услышал звук, будто бы из прошлой жизни. Песня, моя любимая! Это же, это ж… Мой телефон!!! Я быстро вынул его из кармана. Он чуть побился, чуть промок, но это было не самое страшное. Мне звонила мама.
Я дрожащими пальцами принял звонок и упавшим, хриплым голосом просипел в трубку:
– Алё?
С другой стороны мне ответил грустный, но такой живой мамин голос! Мне захотелось прижаться к нему, и я улыбнулся.
– Але! Филюшка, иди домой, пожалуйста! Куда ты ушёл, мы беспокоимся! Филюшка!
– Да, хорошо, мам, – мне стало её так жаль!
Она как будто стала маленькой. А я неожиданно вырос.
Я сбросил звонок.
– Так у тебя есть дом? – ночник без ручки был ошеломлён.
– Ну да…
И я подумал, что наверно, ничего не случится, если я сейчас пойду домой. Ну что поделать, планы поменялись.
Но меня опередил медвежонок:
– Если у тебя есть дом, то иди туда. Там тебя ждут, наверно.
– Мы не обидимся, – дружелюбно кивнул стрелкой компас.
Я ответил почти что со слезами в голосе:
– Ну, было интересно, спасибо.
И пошёл искать выход. Бродил кругами, пока не увидел берёзу. Так как выхода не было видно, я залез на ветку, казавшуюся мне наиболее крепкой, и спрыгнул на другую сторону. Как ни странно, я приземлился недалеко от магазина, куда хожу каждый вечер. Я побежал. Ветер стегал меня по лицу. А я лишь улыбался. А глаза слезились то ли от ветра, то ли от свободы и потрясения.
Я киваю милой консьержке, взлетаю по лестнице, наваливаюсь на дверь…
И вижу, как папа быстро запихивает в шкаф мои детские фотографии. А мама резко закрывает все вкладки на ноутбуке.
– Филюшка! Ты вернулся!
– Мы с мамой очень беспокоились!
Потом мама погнала меня в душ мыться. Да я и сам этого хотел! Столько засохшей грязи, пыли и грязной воды с меня никогда разом не отваливалось! Затем папа дал мне кружку чая, и мы с ним порубились в игры по сети. Лёг спать я очень рано, без ужина. Странно, я не проголодался, хотя с завтрака ничего не ел.
***
– Фили-ипп!
Я на автомате поправляю маму:
– Фил!
– Хорошо, Фил, вынеси мусор.
Я лениво потянулся и скатился с кровати вниз. Это больно, но это уже традиция. Мама гремит тарелками на кухне. Папа бреется. Суббота.
Я встаю и иду чистить зубы. Мы стоим с папой рядом и хлопаем ногами по заднице друг друга. В конце концов я теряю равновесие и падаю.
– Филипп! Вынеси мусор до завтрака!
– Иду-у!
Папа дает мне прощальный пинок, и я иду в коридор. Беру мусорный пакет, обуваюсь и вылетаю за дверь. Я вызываю лифт и долго жду, пока он доползёт на седьмой этаж. Затем, зевая, захожу внутрь и не глядя жму кнопку, но промахиваюсь и случайно вызываю диспетчера.
– Слушаю вас…
– Я случайно.
Прежде чем бросить трубку, она успевает проворчать что-то про «издевающихся подростков» и «не ценящих труд».
Я вздыхаю и жму на первый этаж. Кажется, лифт еле тащится. Я начинаю рассматривать пакет.
Старые листовки, упаковка из под молока и… фотографии. Мои фотографии. Я присматриваюсь, и одна из них кажется мне очень-очень знакомой. Сквозь пакет ничего не видно, поэтому я разрываю его и достаю фотографию. Остальные фото кружатся по лифту. Я вглядываюсь в фото. Я вижу сидящего себя в обнимку с какими-то вещами. Дзиньк. Двери лифта открылись. Я поспешил к выходу, на солнце. Консьержка постаралась успеть сказать мне, что я забыл мусор в лифте, но я уже выбежал на улицу. Я изучаю снимок.
На нем я. Я в обнимку с игрушками. Мне года три. А в руках у меня плюшевый медведь, компас и ночник. Очень похожие на найденные на свалке. С одним только отличием: на фотографии они целые!
Это мои игрушки! Они же все знали. А я их не узнал.
Снимок сдувает в клумбу. Я бегу и представляю, как извинюсь, как заберу их домой…
Фонарь, песочница, забор.
Я взлетаю по лестнице на гараж, прыгаю вниз и, уже заранее готовый, приземляюсь в лужу. Я бегу как безумный и кричу: «Медвежонок! Компас! Светильни-ик!» Смс-ки градом сыпятся из кармана.
Надо мной летают вороны, и ветер сдувает листья из-под ног. А игрушек всё нет и нет.
Я вдруг вспоминаю, что медведя звали Тед. И как я с ним и в охоту играл, и в дрессировщика. И однажды я оторвал у него ухо. Из жадности. Я не хотел им делиться с ребятами из сада, и дернул за ухо, чтобы отобрать. А оно оторвалось.
И тут я слышу грохот.
А у компаса были разноцветные стрелки. А я называл себя «безбородым капитаном», хотя компас всегда хранился «в бороде». А однажды мама сказала, что надо быть бережливее, и просто так новые вещи не будут покупаться вместо сломанных. А я на неё разозлился и бросил его на пол.
Я срываюсь с места и несусь на шум мимо берёзы, мимо луж. Будто только по листьям. А под ними ничего нет.
А светильник охранял меня перед сном. С ним я и в туалет на даче ходил, и через озеро с папой ночью плавал. А ещё я так не любил ходить в детский сад, что однажды со злости кинул ночник об пол, и мама его унесла. Вот куда, оказывается…
Я выбегаю к воротам. Не знал, что тут есть вход…
Я вижу заворачивающий за угол мусоровоз. Медвежонок, компас и ночник машут мне оттуда. Я машу в ответ и улыбаюсь, хотя понимаю, что это всё из-за меня.
Я разворачиваюсь и плетусь домой.
Перед тем, как войти в квартиру, я проверяю телефон. 15 пропущенных от мамы и 11 от папы. Ну и полсотни непрочитанных смсок.
Поворот ключа, второй. Я вхожу. Родители обнимают меня и просят их больше так не пугать. Потом мы идём обедать. Перед сном мама вдруг говорит, укоризненно глядя на папу:
– Знаешь, мы решили, что если ты так не хочешь идти в школу, то, наверное, тебе будет лучше, как обычно, учиться дома? Хочешь, не пойдёшь?
Я задумываюсь. Мысли долго кружатся и жужжат. Как лучше? Папа выходит. А мама пошла за ним. Прежде чем выйти, мама добавила:
– Хочешь, можешь решить потом. Мы тебя не торопим.
Но я уже всё решил.
– Я пойду.
Мария Бородина
Джек-пот
«Не будь жмотом – дай человеку второй шанс. Не будь идиотом – ни в коем случае не давай третьего», – сказал доктор Хаус с экрана монитора Грэга. Мать суетилась вокруг сына, сдувая с него пылинки, как с китайской вазы, хотя от неё толку и то было бы больше. То и дело подмечая разные философские детали в сериале, который волновал его больше, чем окружающая реальность, Грэг пользовался услугами мамы и наслаждался жизнью. Бесило одно: мать приставала к нему с разговорами с той же тревожащей частотой, с какой умирали пациенты в сериале.
– Эй! – вскрикнул Грэг, когда мама выдернула шнур из розетки.
– Ты когда-нибудь возьмёшься за ум? – от неожиданного вопроса Грэг поморщился.
– Например?
– Найти работу. Взяться за учёбу. Ты только и делаешь. что сидишь, смотришь сериалы и даже не пытаешься что-то сделать со своей жизнью.
– Я пытался вообще-то! – возмутился он.
– Ага. Гришенька, послушай. Первый раз тебя уволили за твою лень, второй раз ты сам ушёл.
– На первой работе, к твоему сведению, ко мне постоянно придирались, – он сделал драматическую паузу. – Даже за самые малейшие пустяки.
– Уронить пациента с кровати, по-твоему, пустяк? – она тоже сделала драматическую паузу. – Я не знала, как коллегам в глаза смотреть. А вторая работа? Там что случилось?
– А вторая… это был сущий кошмар. Они давали мне слишком много сложных заданий, – он развёл руками. – Требовали слишком многого. Я просто не справлялся.
– О! Я вспомнила институт. Боже, как это было давно. Ты вылетел после первой же сессии! Тебе самому не стыдно?
– Да кто сейчас смотрит на диплом!
Мама не выдержала:
– Гриша, что делаешь со своей жизнью? Это же ужас. Ты бы хоть из дома вышел, познакомился с кем-нибудь, я не знаю. Изменил что-то. Да хоть лотерейный билет пойди купи!