Сама не поняла, как вдруг стало тепло. Облегчение. Ну вот, а этот нефилим считал, что я сама не справлюсь. А чего это мои глаза закрыты? Открываю, осознаю, что меня обнимают…
Резко пытаюсь отстраниться, срабатывает либо инстинкт, либо он просто не успел расцепить руки, поэтому утыкаюсь ему в грудь обратно.
– Пусти! – Выворачиваюсь изо всех сил.
Наконец-то отпускает, я отползаю на несколько метров от него, ловлю его внимательный взгляд на себе. Эти глаза меня смущают.
Так. Так. Так. Где я? Осматриваюсь – все еще кладбище, мы на том же месте. Это что? Я завалилась ему в объятиях? Или он усыпил меня? Смотрю на свои раны – легкие порезы, как будто неделю назад кошка поцарапала. Ничего опасного. Так везде. Даже глубокая рана под лопаткой только слегка дает о себе знать, но не беспокоит слишком сильно.
В порядке.
– Видишь, я говорила, что сама залечусь, – поднимаясь на ноги все-таки осторожно, заявляю я.
Нэйт поднимается вместе со мной. Медленно без особо резких движений, осторожен, как будто боится спугнуть. Снова смотрю ему в глаза и все понимаю. Они снова мне улыбаются.
– Ты исцелил меня? – Претензия.
– Прости, – настолько обезаруживающе он извиняется, что даже ком застревает в горле. – Дурацкая привычка всех спасать.
Кривлюсь и складываю руки перед собой в недовольстве.
– Значит, я у тебя не первая, – с укором замечаю.
– Такая сильная и красивая охотника первая, – подхалимничает он.
Смотрю на него с прищуром, мол «да-да, заливай, поверить тебе может только полная дура!». Нэйт продолжает мне улыбаться.
– Я не в праве тебе указывать, но если бы ты спросила моего совета: сегодня самый неудачный день, чтобы охотиться на гулей.
– Это почему же?
Нэйт не отвечает, только указывает на небо, осторожно бросаю беглый взгляд – полнолуние. Да уж, я умею выбрать идеальный день для самоубийства. При полной луне любая нечисть становится сильнее, а уж гули по луне так и вообще невообразимо сильны. А я еще хотела корить себя за расторопность…
Нет, я просто хотела умереть.
Так было бы легче. Не надо было бы терпеть своего босса, участвовать во всей этой заварушке, пытаться выжить в этом дурацком мире… да ничего бы уже не надо было. Просто устала от всего этого, а смерть на поле боя не такая уж и плохая идея.
Что обо мне скажут потомки? Может хоть после смерти кто-то вспомнит обо мне что-нибудь хорошее? А нужно ли мне это, если к тому моменту мои кости будут гнить в земле?
Слабость. Такая человеческая, такая отвратительная. Отец всегда презирал меня за нее, пытался выдавить, словно отвратительный прыщ на лице.
Но я все равно ее проявляла. Может, потому что я девчонка, может я действительно побочный эффект своей семьи, я не знаю. Но с чувствами я ничего поделать не могу.
– Хочешь я отвезу тебя домой? – И тут так внезапно и очень не вовремя действует Нэйт.
Он все еще здесь? Нет уж, на такую удочку я точно не попадусь.
– Нет! – Рявкаю, Нэйт сразу серьезнеет.
– Извини, – говорит спокойно, но нотку обиды улавливаю.
А потом он разворачивается и уходит. И вот тут-то лезет моя дуракцая слабость. Что он сделал не так? Спас мне жизнь? Исцелил? Предложил подвести? Какой же моральный урод! Как таких свет вообще носит?
Свет…
Что-то щелкнуло во мне, кольнуло в самое сердце. Пожалуй, это вообще первый человек в моей жизни, который проявил ко мне внимание совершенно бескорыстно. Может быть у него и были скрытые мотивы, но какие? Зачем я ему такая нужна? Была бы я сильной, и он мог бы прийти за моей помощью. Была бы я значимой в этом мире, и он бы мог обратиться за защитой и покровительством.
Но я отвратительное ничто, а он спас мне жизнь. И сейчас уходит…
– Нэйт! – Окликаю его каким-то истерическим возгласом.
Делает еще один шаг, внутри меня все обрывается. Но когда он замирает и оборачивается, у меня перехватывает дыхание. Холоден и отстранен, а ведь буквально пять минут назад он мне улыбался. Почему для меня это становится важным?
Торопливо шагаю к нему, приближаюсь, замирая всего в двух шагах и смотрю ему в глаза. Он все еще ждет.
– Ты спас мне жизнь, – нервно проглатываю волнение и ком в горле. – Позволь мне хотя бы угостить тебя кофе.
Мгновение, за которое он принимает решение кажется мне вечностью. Скажет ли он «пошла на хрен, дура истеричная!»? Вообще хоть что-нибудь скажет?
Когда он улыбается, я как будто сбрасываю с себя целую гору. Облегчение.
– Но ты не хотела, чтобы я тебя спасал, – с ухмылкой замечает Нэйт. – Так что я влез без спросу, и ты мне в итоге совершенно не должна.
А, значит так. Заталкиваю свою обиду куда подальше, с сожалением окидываю беглым взглядом его испачканные джинсы и куртку.
– Так что… – Нэйт продолжает – давай лучше я угощу тебя кофе.
Быстро нахожу его глаза – улыбаются. Он мне улыбается! И какого черта для меня это вообще теперь имеет значение?!
Но вопреки здравому смыслу я лишь слабо улыбаюсь в ответ и молча подхожу к нему ближе. Он дожидается меня и вот мы уже вместе идем к его машине.
Глава 8
Не врал, действительно приехал на машине. Если бы он следил за мной, он бы вряд ли воспользовался ею, ибо иногда я шла пешком, иногда ехала на автобусе. Так гораздо легче и быстрее. Но зачем ему меня преследовать?
Открывает мне дверцу, забираюсь внутрь и понимаю, что немного замерзла, оттаиваю в салоне. Садится за руль и заводится.
– Я знаю одну кофейню, где делают потрясающий лунго, – сообщает он. – Или у тебя есть предложения?
Смотрит на меня мельком, но его взгляд обжигает эмоцией. Заботой, теплотой, вниманием. Совсем не то, к чему я привыкла.
– Нет, – мотаю головой, улыбаюсь, – лунго звучит интересно.
Когда спустя двадцать минут Нэйт притормаживает и глушит мотор, осознаем немаловажное обстоятельства: ночь на дворе, кофейня закрыта.
– Половина третьего, – сверяется с мобильным Нэйт. – Что-то я не подумал.
Не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову. Это совершено зря! Мой привычный скептицизм и предосторожность орали мне во всю глотку «езжай домой, дура!». Но так не хотелось выходить из машины.
– Мы можем подождать, – предлагаю несмело, опасаюсь, как на это отреагирует Нэйт.
Выдыхает и улыбается мне.
– Славу Богу! А то я пока еще не придумал причину, чтобы тебя задержать.
Улыбаюсь медленно, смущаюсь, как и Нэйт, выдавая это в забавном смешке. Правда потом он кашлянул, как будто просто поперхнулся, а не издал этот странный звук, я же подумала, что это довольно мило.
– Значит, ты нефилим, – решаю, что лучшим в данном случае будет просто разговор.
– Да. Он самый.
– Твой папа был ангелом? – Предполагаю.
– Мама, – поправляет. – Папа был охотником, а она его оберегала долгое время. Они полюбили друг друга и поженились.
– А им… не запрещено было? – Осторожно уточняю.
Нэйт улыбается.
– В этом мире происходит столько всего запрещенного, что брак моих родителей это самое безобидное из всего, – замечает он.
Медленно улыбаюсь.
– Значит, ты пошел по их стопам?
– Это… не официально, конечно, но… во мне действительно есть кровь охотника и в одно и тоже время я могу исцелять. Полезное свойство в любом бою.
– Да уж, мне бы оно не помешало, – ухмыляюсь.
– Значит, ты все-таки не обижаешься на меня за то, что я тебя исцелил? – Хитро смотрит он.
Подхватываю его настроение, становлюсь нарочито серьезной.
– Нет, конечно, это вообще-то мое право исцеляться или не исцеляться, – задираю нос, Нэйт ухмыляется, – но так уж и быть, на первый раз прощаю.
Мимо проехала одинокая машина, напомнив о том, что мир снаружи еще существует.
– Как ты стала охотницей? – Спрашивает Нэйт с интересом.
Вот и пришло время кое-что проверить.
– Дело семейное, – пожимаю плечами.
– Твои родители захотели, чтобы ты стала охотницей? – Удивляется вполне искренне Нэйт.
– Я – Аверъярд, – озвучиваю и внимательно наблюдаю за его реакцией.
Не старается увиливать или притворяться, просто понимающе кивает.
– Теперь я знаю твою фамилию, могу я узнать твое имя?