Далее – Ратко Гой. Из моей личной охраны. Лучший мой боец, но сколько в нем отваги, столько и секретов. Так и не расколол, что за птица. Что было с ним до того как поступил мне на службу, я точно и не выведал. Знаю только, что он из северо-восточной части Драбанта – с прибрежных земель Изыхской Стыни. Там жизнь людей закаляет, поверь мне. Только слышал я, что он у эльфов на службе был – на восточных границах Айнах Ад’Дира, долго Линию Несвернувшейся Крови от орков защищал. Мне очень интересно, что ты про него скажешь, когда вернешься. Представляешь, он дерётся не моргая! Вокруг бой, кровь рекой, а он как заговорённый и ни разу не моргнет! И тоже, как Яробуд, уходит – пропадает, только не на дни, а на недели. Потом, говорят, отсыпается, похудевший, измотанный, у себя в халупе, в пригороде Ларракии. Я, конечно, прощаю. Мне такого второго воина не сыскать, но сейчас он нужнее тебе. Последи за ним. Я ощущаю в нём… что-то нечеловеческое.
В последний момент попросился идти с тобой рыцарь самого Верховного Титула – Драган Болеславович. Много о нём не знаю. Это может быть как шпион Верховного, так и просто аристократишка, который захотел славу на язык попробовать, да перед девками потом хвостом крутить. Слыхал, он парень молодой, честный, прямой, не идиот.
Последнее: отправляйся по южному тракту прямиком до Медовых Зориц. Мои гонцы говорят, что деревня наполовину опустела. Через неё из Савошских топей идёт сейчас больше всего умалишенных – одержимых, значит. Некоторые становятся чуть ли не людоедами от этого страшного недуга. В общем, большинство дикого люда прёт из тех мест на юге – юго-востоке нашего прекрасного королевства. Твоя задача – найти эту ведьму, что поселилась у болот к югу от Медовых Зориц и выведать у неё побольше о Культе и их планах, прежде чем выпустишь ей кишки.
Остановишься у мельника, на краю деревни. Зовут Гуно Манчак. Парни подъедут туда через два-три дня, как только я получу от тебя весточку о согласии. Сам выезжай на следующий день, как вышлешь мне письмо с ответом. С мельником я договорился и уже оплатил твой ночлег на неделю. И самое интересное. На мельнице, по слухам, обитает очень сильный дух – мельничный. Тебе будет интересно!
Бывай, Снорре! Удачи!
Торчин дэ Лилль
Градоначальник г. Ларракия »
Снорре сложил конверт и вытянул руку с бумагой за перила, огораживающие берег. Он попытался сконцентрироваться и попробовал поджечь письмо парой простеньких заклинаний, которые он так усердно заучивал в школе чернокнижников, но заклинания на огонь ему редко удавались. Бумага лишь почернела по краям, чуть-чуть обуглившись. «И почему мне даётся лучше баловство со льдом?! Чёртов огонь, видать, мне никогда не подчинить», – подумал он и легко перенаправил ману в стихию холода. Волхв быстро визуализировал тёмно-синие льды северных морей и тот холод, который таится в самых тёмных их глубинах.
Письмо мгновенно покрылось коркой инея, а потом и льда. Снорре раскрошил его в руке и бросил осколки в воду. «Видимо, сказывается зов предков, – хмыкнул он. – Недаром отец родился в холоде Бурых гор на землях гномов».
Он, конечно, уже давно решился принять предложение давнего друга Торчина. После того, как он перебрался в столицу, волхв только и занимался просьбами горожан об урожае, излечении от болезней, успехах на брачном ложе или о любовных приворотах. Ничем из этого он как не любил заниматься, так и не умел, разве что научился врачевать некоторые недуги. Основой его индивидуального обучения в Игмешской школе, в которой он провёл без малого шесть лет, были работа над обострением всех чувств, (и только с обострением зрения он не справился), психосенсорика и умение говорить с духами и существами тонкого мира, а также работа над стихией холода и стужи. Именно эти качества, по мнению Совета Чернокнижников, были заложены в Снорре с рождения. И Снорре, действительно, был одним из немногих, кто мог бы, при некотором везении, приручить духа, а уж заморозить предмет за считанные секунды ему не составляло труда.
Итак, решено! Попрощавшись с кёльнершей и оставив ей на чай полдуката, он легко зашагал в сторону дома готовиться к скорому отъезду.
***
Солнце стояло в зените, что для путника южного Левэра почти всегда было в тягость. Холмистые долины постепенно начали сменяться полями, засеянными пшеницей и кукурузой. Иногда навстречу шла повозка или небольшая группа рабочих. Они искоса посматривали на незнакомца в тёмно-синем лёгком льняном кафтане. И хотя путник приветливо улыбался, большинство крестьян, утомленные работой в жаркий полуденный день, в ответ только щурились от солнца и тихо между собой переговаривались.
Всадник не торопясь подъехал к женщинам и, чуть нагнувшись с коня, произнес: «Богатого урожая! Не подскажете путнику, где мне сыскать хозяина здешней мельницы – Гуно Манчака?»
Женщины, прикрывая глаза ладонью от ярких лучей, с интересом смотрели на путника. «Холеный. Явно из столицы”, – думали они.
– И вам здрасьте, господин. Водязый-то наш? Как не знать Гуно. Он на самой окраине Зориц живет в доме. К самой мельнице пристроен дом-то. Да там его и сыщите, господин, не потеряетесь. Отседова до конца поля доскачете, потом налево и по тропинке до забора красного. Оттуда уж и шум – водица шумит, услыхать можно. Там мельница, значит, на берегу Бравки.
– Спасибо, барышни, – всадник тряхнул каштановой шевелюрой и так же не спеша поскакал в сторону, куда указывали работницы.
Спустя пятнадцать минут он и вправду услышал шум реки и работающей вдали водяной мельницы. Основное деревянное здание мельницы возвышалось в два этажа. К нему был пристроен небольшой бревенчатый жилой дом мельника с одной стороны и просторный крытый сарай на сваях, в котором размещались возы и лошади помольцев, с другой. Вокруг густо рос ивняк и ольха, бросая на часть постройки приятную тень.
Мельница стояла у самого порога реки. До порога Бравка текла размеренно, а после уже начинала петлять, завихряясь на поворотах и белея барашками на обтёсанных временем валунах.
Дверь открыли почти сразу.
– Доброго дня, хозяин! Меня зовут Снорре. Вам должно было прийти письмо от достопочтенного Торчина дэ Лилля о моем прибытии и о приезде еще троих моих спутников.
Мельник улыбнулся и впустил внутрь.
– Здравствуйте, господин волхв. Конечно-конечно. Входите. Я уж всё подготовил. Вам постелил на втором этаже мельницы. Место тёплое, чистое, не беспокойтесь. Остальным в сарае на чердаке. Меня зовут Гуно Манчак.
Гуно оказался высоченным широкоплечим мужчиной лет пятидесяти. Гордой прямой осанкой, седыми коротко стрижеными волосами и бородой он явно должен был выделяться из общей массы местных селян. Чуть горбатый нос и крупные, пропорциональные черты лица придавали ему вид близкий к старцам-друидам, о которых рассказывала Снорре в детстве его бабка. Но все же он не был щупловат и костляв как все уважающие себя старцы, а наоборот, видно было, что мельник силён и здоров. Широкие плечи его еле входили в дверной проём приземистой хаты.
– Вы наверно проголодались с дороги. А я вас ждал. Уже и рыбку пожарил с лепёшками. Там умывальник, а если в уборную, то из хаты и направо.
Снорре, действительно, слишком устал от многочасового пути и поэтому решил не тревожить Гуно долгими расспросами. Они спокойно перекусили почти в молчании. Видно было, что мельник немного смущается столичного гостя, да ещё и настоящего ученого волхва, к которым люди всегда относились с особым уважением, если вообще доводилось их видеть. Гуно с любопытством посматривал на улыбчивого молодого человека и даже немного с недоверием подмечал его простые привычки собирать по тарелке коркой хлеба остатки рыбьего жира или чертыхаться, когда он чуть не подавился костью. «Эко, совсем как наш», – думал он.