Макаревич с племянником-тёзкой
Потом Маленькие с Костей общаться перестали, погрузившись, видимо, в карьеростроительство и воспитание наследника.
В Никитском все жили действительно в одном номере. Сейчас даже трудно представить, что одну, пусть и просторную, комнату делило несколько весьма самостоятельных людей, привыкших все-таки к определенному комфорту. Эрнст был мастером ситуации, он умел администрировать отношения даже в масштабе застолья. Никто не роптал, потому что всем было хорошо.
Рекордным было лето 1989 года. Тогда в отведенный двадцатисемилетнему биологу Константин Львовичу номер на втором этаже чудо-пансионата вселилось полдюжины непростых гостей: Андрей Макаревич, Саша Любимов, Наташа Негода и Сергей Толстиков, естественно, сам инициатор крымского вояжа Костя Эрнст и я.
Правда, тогдашний секс-символ державы Негода, приехавшая в Никитский вместе со своим тогдашним ухажером Толстиковым, через пару дней нашла какую-то частную квартирку на горе между Нижним и Приморским парками. И влюбленная парочка оперативно освободила шикарный балкон, на котором располагалась койка их медового месяца. Условно говоря «медового», поскольку Сергей, как жаловалась Наталья, был хронически женат. Впрочем, лет десять или более после той поездки они прожили душа в душу, не знаю, уж насколько юридически при этом легализовав свои отношения.
Негода только что прошла через очередные разборки с непросыхающим балагуром Мишей Ефремовым, с которым бурно и нервно романилась с 1985 года, после его возвращения из армии. Она, кстати, училась в мастерской Ефремова-старшего в Школе-студии МХАТ, что не могло не обсуждаться среди богемы.
Тогда у кинобомонда еще не было моды на мезальянс: актрисы, быть может, и влюблялись в дедушек-кумиров, но до огласки или, тем паче, до ЗАГСа как-то не доходило. Михаил, замечу, лишь на два дня старше Натальи, а Толстиков – на шесть лет. Негоде в то ялтинское лето было ровно столько же, сколько Юлии Высоцкой на день свадьбы с разменявшим седьмой десяток Андреем Кончаловским.
Ольга Побединская, Евгений Додолев, Наталья Негода, Сергей Толстиков. Снимок сделан Костей Эрнстом
После драматического развала тандема Ефремов—Негода им сочувствовали: по Сеньке была шапка, как говорится, оба казались сторонним наблюдателям трогательно непутевыми затейниками. Сочувствовали, пока Н. Н. не вытащила – с подачи народной артистки СССР Татьяны Лиозновой – лотерейный билет «Маленькой Веры» и триумфально не прогремела на весь мир. Режиссёр Василий Пикуль, между прочим, всего на пару лет старше актрисы, взял Наташу потому, что Ирина Апексимова неожиданно от роли Веры отказалась, а Негода очень кстати явилась в тот день на Киностудию Горького за дебютным гонораром и попалась на глаза кому надо.
Ефремов, справедливости ради замечу, стал всесоюзной полузвездой еще до срочной службы, в четырнадцать лет сыграв роль бравого мальчика Пети Копейкина в ленте «Когда я стану великаном».
Так что союз у них был сплетнеобразующий. Роман угарный. И, существуй тогда у нас светская хроника как жанр, они обеспечили бы хлебом насущным легион папарацци. Перед съёмками «Маленькой Веры» пара скандально разошлась, а во время съёмок до Ефремова долетали из Мариуполя слухи об интрижке его бывшей пассии с партнером по фильму красавцем Андреем Соколовым. Хотя, думаю, разговоры были постулированы сюжетом сценария и скандальной постельной сценой, ставшей в истории советского кино революционной. Свечку никто не держал, сама же Наталья игриво отшучивалась.
Короче, Негоду расспросами кто, кого, как и почему мы не грузили.
Сергей Толстиков – совершенно неожиданно – в киноиндустрию вернулся лишь в прошлом году, типа, подвинув Никиту Михалкова на посту исполнительного директора Федерального фонда социально-экономической поддержки отечественной кинематографии. До этого он без лишнего шума рулил в Альфа-банке и «Трансмашхолдинге».
Негода, помнится, говорила, что её ухажер – сын видного ленинградского партийца Василия Толстикова, который был хозяином города до Григория Романова, а затем послом СССР в Нидерландах. Мы как-то во время пьянки в ПРОКе наехали на Сергея с допросом, но он энергично свое родство с партийцем отрицал, говорил, что корни его в Костроме. Ну да ладно, проехали.
Толстиков был таким ну совсем небогемным перцем, вполне, по-моему, похожим на бодрого комсомольского функционера, из циничной обоймы которых, собственно, и формировались все наши олигархи.
Любимов, автор, Негода, Эрнст, Толстиков, Макаревич
Однако он заслужил определенный респект в тусовке и как бы даже прославился тем, что во время Московского кинофестиваля совершенно конкретно дал в репу журналисту, разместившему в каком-то листке фото его спутницы с инициалами Н. Н. по соседству с изображением М. М. (Мэрилин Монро). Так и было написано, как помню: «Н. Н. и М. М.» – черным по белому. Не знаю, правда, что в данной публикации было оскорбительное для Негоды.
Не знаю, но догадываюсь. Никаких интернетов тогда, само собой, не было. Жили мы в Советском Союзе и все информационные потоки не ловили, а генерировали сами. Это я к тому, что Наташа полуподпольно снялась для облоги культового заокеанского журнала Playboy, получила за это какую-то немыслимую по советским меркам сумму и дала в Штатах полсотни интервью. И не очень рассчитывала, что обо всем этом узнают на родине.
Журнал вышел в мае 1989-го; майки со слоганом «From Russia with love» были в том году хитом так называемых сопутствующих продаж издания в Штатах. Негода отымела свои пятнадцать минут славы в глобальном масштабе. Это реально была Девушка года. Гиперкомпенсация для тихой экс-студентки Школы-студии МХАТ, которая в эротическом смысле была, пожалуй, наименее востребованной на своем курсе. Да и работа в Театре юного зрителя, где она специализировалась на ролях совсем не плейбоевских зайчиков, никаких радужных перспектив ей не рисовала.
Она всех сделала. Всех. Даже тех киношников-ханжей, которые с возгласами «позор!» покинули Дом кино во время памятной премьеры культовой ленты. Её на самом деле зауважали. Полюбили. Восхищением захлебнулись. Конкретно.
БОЛЬШАЯ ВЕРА… В УСПЕХ
Только в 2021 году довелось побеседовать об этой ленте с Андреем Соколовым:
– Вас называют первым секс-символом перестройки. После фильма «Маленькая Вера». Это было обременительно или льстило самолюбию?
– Ну, поначалу было приятно, безусловно, потому что это было ново, неизвестно, первые шаги в кинематографе…
«Маленькая Вера» была снята после окончания мной первого курса. И пока весь курс отбывал «повинную» по уборке Щукинского училища, я получал огромное удовольствие от того, что происходило на съемочной площадке. Пальмы, белый пароход, море, шикарно просто! А то, что случилось потом… Это сейчас я могу осознать, какой это был выстрел, взлет и так далее. А тогда мне это казалось естественным, в том смысле что, ну, мы же работали, поэтому вот и отдача. Ну и слава богу, так и должно быть. Месяца два назад я был где-то в поездке. В гостинице пересмотрел фильм. Он жёсткий, безусловно. Но хороший, честный. И я помню, как он сложно пробивался.
– А почему так?
– Ну, потому что сначала ему дали третью категорию. Раньше было несколько категорий: третья, вторая и первая. Первая была высшей категорией, которая показывалась в большом количестве кинотеатров, вторая – поменьше… А третья – где-то вообще на периферии.
Автор с А. Соколовым
И на один из моих юбилеев Вася, режиссер картины Василий Владимирович Пичул, царство ему небесное, подарил мне вырванный из какого-то журнала протокол собрания по поводу «Маленькой Веры». В котором рекомендовали не давать фильму первую категорию, поскольку там были определенные сцены и фразы. Был скандал, написали письмо на Киностудию Горького. Это привлекло внимание. Потом пресловутый показ в ЦК, во время которого Горбачёв вышел без комментариев, – и все зависло. Не знали, как к этому относиться. Оказалось, что ему понравилось. После этого была дана «зелёная дорога».