– Не нужно, Людмила Ивановна, это старая домашняя майка. Высохнет – отряхну.
– Давайте хотя бы я соли принесу, посыплем…
– Раньше надо было думать. Все, мать, иди отсюда, не мешай, – раздраженно замахал руками сын, – закрой дверь с той стороны.
– Алешенька… Сто лет тебя не видела. Как дела? Окончил институт? – Леху она любила и уважала за вежливость и трудолюбие.
– Спасибо, хорошо, Людмила Ивановна. Окончил. Вот только вчера со сборов вернулся. Стал дипломированным дизайнером и лейтенантом запаса, – в очередной раз похвастался тот.
– Вот молодец какой! Не то что мой лоботряс… Весь язык смозолила уже, говорю ему, учись…
– Все, мать, вали давай. – Эдуард вскочил, взял старушку за плечи и начал выпихивать из комнаты. – Мешаешь… Давай, давай…
– Вот ведь какой, – шла она, виновато улыбаясь, – даже поговорить не дал…
– Потом поговоришь. – Сын подвел ее к проему, выдавил дверью и закрылся на шпингалет. – Заколебала.
– Фу, как ты с матерью разговариваешь? – возмутилась Вера.
– Да, – поддержал ее Леха, – она тебя вырастила…
– А ну, заткнулись! Не ваше дело, – грубо перебил Эдуард.
– Да, конечно… – пожал плечами запасной лейтенант.
Всем налил, и они молча выпили.
– В общем, так, – дожевав яблоко, прервал Эдуард неловкое молчание. – Я все продумал. – Окинул всех взглядом. – Линяем через Кубу. Покупаем путевки…
– Чего? Какие путевки? За границу… С дуба рухнул? – перебила его Вера. – Знаешь, какая очередь за ними? Мой два года меня куда-нибудь свозить обещает. Никак. Глухо, как в танке. В конце прошлого дали во Францию две путевки на завод. Так директор ездил и слесарь-передовик какой-то. Машка-секретарша его после этого чуть руки на себя не наложила.
– А ты что перебиваешь?! – Эдуард впился в нее раздраженным взглядом. – Я спросил тебя, что ли?
– Кончай, Эд. Что уж, слово нельзя вставить? – вступился за девушку Леха. – Мне вот, может быть, тоже интересно, кому мы там, на Кубе, нужны со своим добром?
– Вот, еще один, сука, умник! – И без того вытаращенные глаза докладчика от возмущения вылезли из орбит почти полностью. Он открыл рот добавить еще что-то, вообще обидное, но остановил себя. Пожал плечами и махнул рукой: – Да что я, в самом деле?!.. Все. Идите в задницу… Никуда не едем… Завтра я отнесу всю эту хрень в ментовку – и разбежимся.
– Ну ладно, ладно… Какой ведь обидчивый, – засмеялась Вера, грациозно вскочила с кровати, обхватила его голову руками и, прижав к своей груди, томно выдохнула: – Извини… Больше не буду.
– И я не буду. – Леха, скопировав выражение ее лица, попытался выполнить тот же маневр.
– Что за козлы и козлихи! – завопил Эдуард, правда, уже не так сердито, не подпуская его к себе одной рукой и вцепившись в девушку другой. – Я совершенно серьезно, а они…
– И мы серьезно. Да ведь, Лешка? – Вера вырвалась и прыгнула обратно на кровать.
– Конечно… Какие могут быть игрушки? – сосед плюхнулся рядом.
– Еще раз, последний, повторяю: я говорю – вы слушаете, приказываю – делаете. Ясно? – спросил командир, строго поглядев на Леху.
– Угу, – буркнул тот и занялся изучением этикетки на бутылке.
Эдуард еще какое-то время посверлил взглядом его макушку, ругнулся и продолжил знакомить банду со своими планами.
– Ну так вот. Как я уже сказал, берем путевки на Кубу. В разную там Болгарию, Венгрию на мне нужно, в капстраны, как справедливо заметила наша подруга, пробиться нереально. Но, – он поднял вверх палец, – есть Куба, Остров Свободы. Туда очередей нет. Во-первых, дорого, во-вторых, поживиться там пролетариям, кроме сахарного песка и солнечного удара, нечем. А с ноября по февраль в сезон дождей – так и последнего тоже не получишь. В общем, пробиться можно. Про две путевки я с Забелецким уже почти договорился.
– А Лехе? – подала голос Вера.
– Нам с Лехой… А ты, раз на хвост упала, сама договаривайся. Я вас познакомлю – и крутись, как говорится. Хотя, думаю, проблем у тебя с ним не будет. – Эдуард нехорошо ухмыльнулся. – Это тот еще бледоящер.
– Понятно. – Девушка брезгливо поморщилась. – И что это за кадр такой?
– Забелецкий-то?.. Вениамин Самуилович, большой человек, килограммов на триста потянет, наверное. Заместитель директора нашего «Спутника». Эти вот штанишки на тебе – его. – Коммерсант показал взглядом на расшитые цветами джинсы девушки. – Хорошо устроился кабан, зарплату рублей пятьсот получает, ездит везде на халяву, да еще и подфарцовывает. Вот и за путевочки переплатить придется…
– Сколько? – напрягся Леха.
– Потом… Детали потом… Итак, далее… Вылетаем из Москвы. По пути самолет делает посадку в Лондоне… – Он сделал многозначительную паузу. – Там и выходим.
– Как это? – не понял Леха.
– Очень просто. Техническая остановка для дозаправки. Всех высаживают в аэропорту Хитроу. Ну, пописать там, покакать. Все идут в уатерклозет7, а мы бежим без оглядки к ближайшему полисмену и просим политического убежища. Ясно?
– Как это… убежища?
– А вот так, убежища, притом политического. Падаешь на колени и молишь спасти от позорной жизни в совке. Они добрые, может, пожалеют.
– А если не пожалеют? – почти хором спросили с кровати.
– Не ссыте… Всех жалеют, всех берут. Забелецкий говорит, на Кубу эроуплэин8 полупустым прилетает.
– Как это? А кагэбэшники куда смотрят? Почему это все не прикроют?
– Забелецкий не знает. Может, говорит, они агентов своих так внедряют, а может, специально дыра такая сделана для отребья всякого, типа нас с вами.
– Интересно, – хмыкнула Вера.
– Самому интересно, но Забелецкий говорит, там даже гэйты9 специальные сделаны. Ворота – по-нашему. И чуть ли не табличка висит: «Беглецы – сюда». Он летал и говорит, чуть сам за всеми не сквозанул. Только одумался вовремя, вспомнил, что его и тут неплохо кормят.
– Надо же… И что, так и ломанемся? С картинами под мышкой? – скептически усмехнулась Вера.
– Или?.. – Леха сделал заговорщическое лицо и скосил глаза на соседку, причем на низ ее живота.
– Нет, я думаю, не влезет туда столько, да и найдут сразу… – не дрогнул ни одним мускулом лица Эдуард. – Первым делом туда сунутся.
– А вдруг влезет? Надо попробовать, – продолжал дурачиться приятель.
– Чего такое? – не поняла Вера. – Куда не влезет.
– Во влагалище к тебе предлагает засунуть отставной лейтенант, – совершенно серьезно отвечал Эдуард.
– Нет-нет, я не это имел в виду, – поспешно заотпирался парень. – И, вообще…
– Ах вот ты какой пошлый, Сергей! – Вера сердито посмотрела на него. – Прикидываешься божьей коровкой, а сам… А ну-ка, отодвинься. – Она брезгливо оттолкнула его от себя. – Давай, давай… Дальше, дальше…
– Алексей, – пробубнил тот, отодвигаясь.
– Чего?
– Алексей, меня зовут Алексей…
– Алексей?.. Не-ет, Алексеи так себя не ведут. Я буду звать тебя Сергей, пока не искупишь свой мерзкий поступок. – Она демонстративно отвернулась.
– Ну ладно, девушки, не ссорьтесь. – Эдуард в душе порадовался разрушению наметившегося было альянса. – Другие предложения есть, как провезти контрабанду?
– В жопу ему засунуть, – злобно предложила обиженная девушка, кивнув на приунывшего промдизайнера.
– Ну все, хватит. Он уже и так наказан. – Доводить приятеля до ручки в планы главаря банды тоже не входило. – Итак… Нет больше предложений?.. Тогда слушайте мой вариант. Забелецкий говорит, что шманают там сурово, с собаками и рентгеном. В его рейсе, говорит, человек десять даже в самолет не пустили, прямо в Москве скрутили. Значит, прятать надо хорошо. – Он поднял палец вверх и оглядел подельников взглядом, полным глубокомыслия.
– К тебе, что ли, в жопу? – робко предложил Леха и сразу испуганно втянул голову в плечи.
Вера не выдержала, прыснула со смеха, Эдуард продержался пару секунд дольше и тоже заржал, прикрывая рот рукой.
– Ну, ты даешь, Серж, – вытер он слезы, навеселившись. Обратился к девушке: – Вот умеет же иногда… Может, переименуем его обратно в Леху?
– Ладно, – согласилась та. – Но пусть знает, что это ему большой, – она строго взглянула на помилованного, – большой аванс.
– Можно пододвигаться обратно? – спросил тот с надеждой.