Значит, имеют на криво право.
А вот как станут они большевички,
Право-то, батенька, станет кроваво.
Но пока лесбиянок ещё меньшинство,
Дави их, принципиальное большинство!
А вообще, настоящее большинство – беспринципно,
Подлинное большинство – это усопших тьма,
И оно от греха и от прочего суицида
Избавлено отсутствием позиции и ума.
Земное большинство – в гробах, и оно свободно
От принципов, усвоенных живущими людьми,
И то, что человечество должно быть плодородно,
Для них совсем не закон любви.
Они же теперь как дети, и знают уже доподлинно,
Что царство их не от мира сего,
Сама бессемянность Спасителя – полное
И окончательное их торжество.
Они самодостаточны, и знают, что принципы —
Это удел ненасытных, живых.
Аморфны – усопшие. Накачивают бицепсы
Те, кто не желают прав кривых.
А планета, сочной дурниной залюбленная,
Насылает хворей и трутней на мир,
И у памятника Чайковскому со стайкой голубенькою
Из-за моря перемигиваются Уайльд и Шекспир.
Лесбияночки, миленькие, вы же предвестницы
Эры, где труд, пот и слёзоньки – вздор!
И зачем трутню мёд? Это пчёлка по лестнице,
По небеснице карабкается, стяжает сбор.
***
Люблю. Ни разу. Никогда.
Любил. Досадная оплошка.
Дебил. Ну разве иногда.
В твоё отсутствие. Немножко.
Любил. Не спорю. Но слегка.
Всё в прошлом. Надобность отпала.
Люблю. До гроба. На века…
Наверняка соседка, падла.
***
Лучи сквозь окна храма. Бог
Свет наклонил зарёй на купол,
За хорами алтарь нащупал
И расщепив лучи, зажёг.
Отшельник, отойдя в леса,
В глухом скиту свечу-лучину
До свету теплит, и по чину
Псалмы поёт на голоса.
Один, в заброшенной избе
Заблудший странник из коряги
Лучину щиплет, и во мраке
Под нос бормочет сам себе…
Какие только голоса
С земли не тянутся, взыскуя
Чудес, о неземном тоскуя
И чаянья на небеса
Неся!..
Но светят, вырывая
Сердца из тьмы, и согревая,
На скорый сказ не уповая,
Огнива, а не чудеса.
ЛЮДИ ВЕЧЕРНИХ ОКОН
ЖБукваММАГНИТ
МАВКА-ПУСТЫРНИЦА