– Дорогая, что случилось? Все в порядке?
Клэр, стараясь переключиться на Майкла и пытаясь радоваться букету любимых ярко-красных бархатных гелихризумов, что он принес, тем не менее не смогла скрыть от мужа последствия своих душевных терзаний. Дело в том, что с Клэр это происходило не часто, но достаточно систематично, и ничто на свете не могло ее утешить, в том числе и слова Майкла. Он очень хороший муж, друг, а иногда даже отец для Клэр, и сейчас ей не хотелось показывать, что она снова горевала о Тедди. Клэр было стыдно, что из раза в раз она заставляет Майкла поддерживать ее, но ведь он не психотерапевт, и наверняка ему когда-то надоест постоянно успокаивать свою ненормальную супругу. Эта, так называемая ненормальность, на самом деле была не что иное, как следствие накопленных импринтов прошлого, когда еще юная Клэр сначала лишилась матери, а затем жестокий отец спешно женившись после похорон, отказался от дочери, оставив ее беззащитную самостоятельно пробиваться в жизни. Понимая, что переживания от Майкла уже не скрыть и разговор неизбежен, Клэр села на диван рядом с мужем, который обнял ее и, поцеловав, ласково с улыбкой произнес:
– Ну, давай, расскажи, моя хорошая, что заставило мою красотку лить слезы и переживать на этот раз?
– Все то же самое. Я звонила Маргарет… Она передавала тебе привет, кстати.
– Вы снова говорили с ней о Тедди?
– Да, прости меня, пожалуйста, я не могу его забыть, и мысли о нем до сих пор не дают мне покоя. Когда кто-то говорит о своих детях или внуках, во мне просыпается скорбь утраты, и я не могу равнодушно слушать рассказы людей, не думая о нашем дорогом мальчике.
Перед глазами Клэр снова побежали картинки из воспоминаний о том роковом дне. Вот к лежащему на дороге маленькому окровавленному телу пятилетнего Тедди подъехал электромотоцикл службы спасения. Спасатель с планшетом подключил провода к вискам светловолосого Тедди и изо всех сил пытался успеть оцифровать сбитого машиной ребенка, лежащего без сознания. На экране планшета неспешная полоса загрузки дошла до девяноста девяти процентов и появилась надпись: «Дальнейшая оцифровка невозможна».
Спасатель ввел эпинефрин в подъязычную мышцу с помощью шприца для внутримышечных инъекций и приступил к искусственной вентиляции легких. Непрямым массажем сердца медик пытался если не запустить его, то хотя бы доставить сколько-нибудь кислорода к умирающему мозгу, чтобы тот отдал последние мегабайты своего сознания электронному носителю… Но надпись на экране не менялась, и с каждой минутой надежды спасателя и мамы малыша таяли. Врач тщетно посылал в миокард высоковольтные импульсы из дефибриллятора, пытаясь запустить сердце, пока, наконец, не сдался. Сознание Клэр отказывалось верить. Не принимая случившегося, она в истошном крике прощалась с бездыханным телом сына. Спасатель застегнул молнию черного мешка и погрузил его в подъехавший автомобиль. Тедди уезжал навсегда.
– Майкл, этот день снова и снова у меня перед глазами. До сих пор виню себя в том, что случилось. Он ведь был еще таким маленьким. Как я могла отпустить его одного на улицу? Если бы я пошла на прогулку вместе с ним, он не выбежал бы за этим мячом на дорогу и ничего бы не произошло. И ведь спасатели приехали быстро, но все тщетно, – произнесла, обливаясь слезами, Клэр.
– Дорогая, ты не должна себя винить. Это трагическая случайность, и в этом никто не виноват, – произнес почти заученную успокоительную фразу Майкл.
В его голове родилось хоть и не новое, но весьма действенное решение, способное отвлечь Клэр от ее переживаний.
– Скажи, может быть, ты хочешь съездить навестить отца Марка? Мне кажется, вы уже очень давно с ним не виделись.
– Да, это отличная идея, я собиралась на следующей неделе приготовить для него его любимый десерт и навестить его. Но, пожалуй, отложу все дела и поеду к нему завтра.
– Вот и отлично. Он всегда рад тебе. Не знаю, что такого там рассказывает тебе этот священник и как у него получается, но после разговоров с ним ты становишься такой спокойной и уверенной. Думаю, поездка пойдет тебе на пользу.
Глава 7. Пазлы
Утром следующего дня Клэр припарковалась недалеко от католического храма, где служил ее друг – отец Марк. Было еще прохладно, но солнечно. Постриженные зеленые газоны пахли свежестью и после полива блестели россыпью бриллиантовых капель воды. А пышные кусты красных роз в клумбах приковывали к себе внимание и уже на расстоянии будоражили обонятельное воображение, заставляя предвкушать тонкий сладкий и манящий аромат. В то утро службы в храме не было, и отец Марк по их общей договоренности ждал Клэр.
Женщина подошла к храму с коробочкой угощений для своего духовника, который, завидя ее в окне, заранее открыл дверь и с улыбкой встречал гостью. Клэр ускорила шаг, и уже через минуту они обнялись, обменялись приветственными словами и вошли в храм.
Отец Марк как гостеприимный управляющий офисом небесной канцелярии предложил Клэр пройти в его кабинет и выпить чаю. Раскрыв коробку с угощениями, пастор увидел, что его духовная дочь основательно подготовилась к встрече.
– Спасибо, Клэр, это же моя любимая панна-котта! Так приятно! Ты приготовила ее для меня! А как поживает Майкл? – спросил священник, перекладывая угощение на тарелки.
– Спасибо, отец Марк. Все хорошо. Майкл передает вам привет. Это он посоветовал мне навестить вас, – сказала немного смущенно Клэр.
Она опустила глаза, собралась с мыслями и, не желая затягивать разговор, решила перейти сразу к своим наболевшим вопросам и переживаниям.
– Святой отец, мне кажется, я никогда не буду счастлива в этом кибернетическом раю.
– Что случилось, почему у тебя такие переживания? Открой мне свои помыслы.
– Здесь все идеально, мы с Майклом любим друг друга, но я никак не могу смириться с мыслью о том, что не смогла уберечь сына от гибели. Ну что мне сделать, как мне обрести вечный покой?
– Ты не должна винить себя. Ведь это наши религиозные убеждения и законы ювенальной юстиции не позволяли нам мириться с эвтаназией несовершеннолетних. Церковь и так пошла на серьезные уступки, когда легализовала сначала однополые браки, затем эвтаназию. Выбор человека должен быть осознанным и самостоятельным. Никто из родителей или взрослых не имел права совершать умышленное лишение жизни наших детей, даже ради оцифровки.
– Значит, это что получается, религия с ее законами и запретами и государство лишили меня сына? Знаете, я сейчас скажу, может быть, очень крамольную вещь, но иногда я думаю, что религии и были самым страшным мировым злом, которое тормозило человечество в развитии и приводило людей к погибели. Сулили нам жизнь после смерти, не давая вести разработки в области оцифровки сознания, и запрещали проведение спасительных процедур, чтобы оцифровать человека и продлить его жизнь. А разрешив оцифровку взрослых людей, так и не легализовали детскую. Сколько детей могло бы жить сейчас рядом с нами, но все они умерли так же, как и мой сын. Мы никогда не сможем создать живую личность с помощью программ или искусственного интеллекта.
– Да, сейчас, когда рождение людей невозможно, живые люди на вес золота, а раньше жизни людей ничего не стоили. Убить могли за кусок хлеба или пару долларов.
– Ну а где тот обещанный религиями рай, где мессия?
Священник, неспешно помешивая чай, совершенно открыто и искренне отвечал на вопросы Клэр, понимая, что все они следствие ее переживаний о сыне и первое, что надо сделать, – это утешить свое духовное чадо.
– До прихода мессии время еще есть, и, если он действительно явится, мы обязательно об этом узнаем. А духовный мир, он сокрыт от людского взора. Как наша матричная подземная жизнь неведома мутантам, живущим на поверхности Земли. Может быть, в каких-то параллельных мирах жизни умерших людей продолжаются и души праведников блаженствуют в чертогах небесных. Надеюсь, душа твоего Тедди именно там…