Его новый завод по расслоению бумаги работал как часы: сотни учёных инженеров самыми мудрёными способами пилили бумажные листы. Они защищали диссертации и преподавали своё ремесло будущим инженерам в звонких амфитеатрах аудиторий. Весть о чудесных разрубленных листах вместе с ними разлетелась с конвейера по всему королевству: от алчущих купцов отбивались сапогами у врат. А почти все обычные бумажные заводы разорились: дешёвое изготовление готовой бумаги любой толщины было раздавлено. Затравлено новизной мельчайших пил и сенсацией прогресса Дьявольского Завода Господина. Толпы лилипутов с крошечными пилами трудились за деньги королевства, чьи жители за каких-то две пары недель разучились представлять мир без распилки толстых, жирных бумажных лент…
Господин уже сорок один день молча сидел в глухом кабинете, запертый от фейерверка его деяний. Всё работало. Работало как часы. А Господин всё реже давал указания через наглухо закрытую дверь: он боялся, что кто-нибудь услышит, как громко тишину пропитывает тоска…
Глава о Зрячих
Нет хуже зла, чем ложное добро…
Из-за ограды виднелось стадо. Благородное. Чёрное. Словно колонны чёрных сосен – все как один стройные, в чёрных плащах и с чёрными рваными флагами – вдоль домов маршировала интеллигентная молодёжь. Свободные мысли вылетали из их сальных голов и вились шлейфами над толпой. Непокорный царям конвой шагал ненавидеть… С выколотыми глазами и сожжёнными деревянными крестами над головами, сосны шли разорять церковь Святого Себастьяна. Густая кровь застыла на разодранных веках чернильными слезами. Железными прутьями зашитые рты с хрипом и пузырями пели гимны.