Я проходил мимо обшарпанных многоквартирных домов старого архитектурного стиля с осыпавшейся штукатуркой и узкими деревянными окнами с решетками на них. Уродливые металлические прутья с заметными следами ржавчины были в основном у жильцов первых этажей и служили своего рода защитой от потенциальных грабителей и бандитов. От мысли, что прямо сейчас я нахожусь в одном из неблагополучных районов города, да еще и в темное время суток, меня передернуло.
Пока я миновал одну страшную пятиэтажку за другой, прошел, как мне показалось, целый час. За это время мне удалось не только испугаться перспективы стать жертвой бандитов, но и увидеть упадническое состояние городка: сваленные прямо на тротуарах горы смердящего мусора, неправильно припаркованные авто с очевидными следами коррозии на тусклом металле, оббитые фасады зданий, свисающие над переулками мотки проводов и – что самое страшное – устроенные прямо во дворах импровизированные кладбища.
Пока продолжалась моя пешая «прогулка», я насчитал по меньшей мере пять крестов с табличками на румынском. Уж не знаю, чьи это были захоронения – животных или людей, потому что останавливаться и выяснять я не стал. Однако от зрелища этой невиданной дикости меня пробрало до дрожи.
Дополнительной жути нагоняло и то, что за время моего променада по изворотливым пыльным тротуарам я не встретил ни одной живой души и, кажется, заблудился. Сворачивая с одной улицы на другую, забредая из одного переулка в следующий, я либо упирался в тупик, либо выходил на ничем не отличающуюся от предыдущей локацию. Мной овладела чудовищная паника, а расползшийся со всех сторон туман будто бы злорадно вторил моим мыслям, сообщая, что я попался в ловушку. Помню, что в тот момент в душу закрался страх навсегда потеряться в этих катакомбах.
* * *
Уйдя на приличное расстояние от шумного порта и – слава Всевышнему! – отыскав выход из коварных городских катакомб, я по-прежнему слышал тоскливые крики чаек и звон корабельных колоколов, придававшие общей картине весьма траурное настроение.
Ощущая неумолимое приближение ночи, подумал: самое время для того, чтобы разыскать водителя.
Под конец нашего разговора с Кроули я получил ободряющее напутствие, что отыскать автомобиль в этих краях не составит никакого труда, так как в таких городах туристическое передвижение отнюдь не проблема: легкие деньги и сравнительно небольшие расстояния обеспечивают местному населению хлеб и кров.
Минуя несколько поредевших многоэтажных трущоб, я только и делал, что с тревогой оглядывался по сторонам. По своему горькому опыту знал, что в подобных местах нужно быть предельно осторожным: случай в моем рабочем квартале постоянно всплывал в памяти.
Примерно через десять минут я набрел на стоянку, где смог подыскать себе более-менее приемлемый автомобиль. Водитель, согласившийся меня везти, был не очень-то разговорчив и не отличался учтивостью. Без лишних слов он загрузил мой чемодан в багажник, и мы отбыли из города. Во время поездки мужчина не обмолвился со мной ни одним словечком и уж тем более не пытался поддержать разговор. Окажись я в похожей ситуации раньше, нерушимая тишина и скверный настрой водителя показались бы мне чем-то необычно странным, но сейчас мне было все равно, потому что длительная дорога, стресс и блуждания по темным катакомбам очень меня изнурили. Хотелось только одного: остаться наедине со своими мыслями. Мы ехали через окутанный ночными тенями лес, я смотрел в окно и наслаждался предвкушением от надвигающейся сделки.
По прошествии получаса я почувствовал, как резко остановились колеса, а двигатель прискорбно заглох. В течение последующих десяти минут мужчина тщетно пытался спасти ситуацию и приложил не одну попытку, чтобы вернуть упрямую технику к жизни. Он выходил на улицу, поднимал капот и с помощью нескольких допотопных металлических ключей усердно устранял неполадку, после чего возвращался обратно в салон, проворачивал ключ и пытался завести машину.
«Неужели сломались?» – опечаленно подумал я и в этот момент будто бы глядел в воду.
Выругавшись на непонятном мне языке, в конце концов не выдержавший водитель со злостью ударил по рулю, снова открыл водительскую дверцу и вышел. Обойдя автомобиль быстрым шагом, он отворил заднюю дверцу своего довоенного форда и вежливым жестом руки дал понять, что «увлекательное» путешествие подошло к концу и что мне немедленно нужно покинуть транспорт. Мой недоумевающий взгляд так и застыл при виде его надменного лица.
Не в силах понять, что происходит, я негодующе уставился на мужчину, переполненный злостью и непониманием. Когда до водителя наконец-таки дошло, что язык его неоднозначных (он, наверное, считал, что интернациональных) жестов не сработал и уж точно не прояснил мне ситуацию, то с чудовищным акцентом он пробормотал одну-единственную фразу на английском: «Дальше не ехать».
– А мне-то что делать? – спросил я, глядя в его непонимающее морщинистое лицо и бесстрастные темные глаза. – Куда мне идти?
– Дальше не ехать, – повторил он, словно заевшая пластинка. – Выходи.
– Но мы же в лесу! – воскликнул я, предчувствуя надвигающийся кошмар. – Здесь темно, холодно и опасно! Что мне делать?