– Жизель Хардинг была моей женой.
– Примите соболезнования по поводу вашей утраты.
– Благодарю.
– Прощальная церемония получилась просто великолепная… Полагаю, семья вам рассказала.
– Семья – это я.
– Конечно.
Оба замолчали.
– Ее прах у вас? – наконец спросил Салливан.
– Да. В нашей колумбарной. Сейчас схожу за ключом.
Директор ушел в своей кабинет. Салли взял со стола буклет и раскрыл на том месте, где рассказывалось о кремации.
ПРАХ ПОКОЙНОГО МОЖНО РАЗВЕЯТЬ НАД МОРЕМ, ПОМЕСТИТЬ НА ВОЗДУШНЫЙ ШАР, НАПОЛНЕННЫЙ ГЕЛИЕМ, ИЛИ РАССЫПАТЬ С САМОЛЕТА…
Салли швырнул буклет обратно. «Рассыпать с самолета». Даже Бог не смог бы додуматься до такого.
Через двадцать минут он покинул похоронное бюро, унося прах жены в урне в виде фигурки ангела. Салли пытался нести ее в одной руке, но это показалось ему недостаточно уважительным, тогда он взял урну обеими руками. Это ему тоже не понравилось: со стороны могло показаться, что он идет совершать приношение. Наконец Салли прижал урну к груди, как дети иногда носят школьные ранцы. Шлепая по лужам, с полмили он прошел под дождем. Добравшись до здания почты, Салли опустился на скамейку, а урну осторожно поставил рядом.
Дождь закончился. Звонили церковные колокола. Салли закрыл глаза и представил притулившуюся к нему Жизель. Представил ее глаза цвета морской волны, волосы цвета лакрицы, худенькую узкоплечую фигуру. Казалось, что Жизель прислонилась к нему и шептала: «Защити меня».
В действительности он этого не сделал. Не защитил ее, и теперь случившееся не переиграешь. Салли долго сидел на скамейке. Печаль, захлестнувшая его, не давала встать и пойти дальше. Павший человек и фарфоровый ангел. Со стороны могло показаться, что они ждут автобус.
* * *
Телефон позволяет узнать, что, где и с кем случилось. У кого-то родился ребенок, кто-то объявил о помолвке, с кем-то произошла беда на ночной дороге. В современном мире о большинстве радостных и трагических событий люди узнают по телефону.
Тесс сидела на полу кухни и ждала, когда телефон зазвонит снова. В течение этих двух недель он стал для нее источником ошеломляющих новостей. Оказывается, ее мать не исчезла бесследно, а продолжала существовать неведомо где и неведомо каким образом. Тесс уже в сотый раз прослушивала запись последнего звонка от матери.
–
Тесс, дорогая… не надо плакать.
– Я не верю, что это ты.
–
Я, дорогая… Я здесь, целая и невредимая.
Эту фразу мать произносила всегда, откуда бы ни звонила: из отеля, спа-салона. Даже навещая родственников, живших в получасе езды, она звонила и сообщала дочери: «Я здесь, целая и невредимая». Тесс не приходилось даже спрашивать; мать всегда произносила эту фразу сама.
– Но это же невозможно, – возразила Тесс.
–
Все возможно, дорогая… Я с Господом… Хочу рассказать тебе о…
– О чем, мама? О чем?
–
О небесах…
Телефон умолк.