- Ой! Кажется, он спит. Постараюсь вести себя потише, - добавила Лили шепотом.
Да уж, было бы неплохо, подумал Джонас, возвращаясь к школьным урокам. Лили никогда не была тихой. Может быть, ей лучше всего подойдет Назначение Диктора - тогда она сможет целый день сидеть у микрофона и делать объявления. Он засмеялся, представив, как его сестра важным, как у всех Дикторов, голосом сообщает что-нибудь вроде: "ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ГРАЖДАН ЖЕНСКОГО ПОЛА МЛАДШЕ ДЕВЯТИ. ЛЕНТЫ ДЛЯ ВОЛОС ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАВЯЗАНЫ АККУРАТНО".
Он повернулся к Лили и с удовлетворением отметил, что ее ленты, как всегда, развязаны и болтаются. Скоро такое объявление точно прозвучит. И относиться оно будет именно к Лили, хотя ее имя, конечно, упоминаться не будет. Все и так поймут.
Как поняли и в тот раз, когда прозвучало объявление: "ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ОДИННАДЦАТИЛЕТНИХ МУЖСКОГО ПОЛА. ПРЕДМЕТЫ ИЗ ЗОНЫ ОТДЫХА УНОСИТЬ НЕЛЬЗЯ. ПИЩУ СЛЕДУЕТ ЕСТЬ, А НЕ ПРЯТАТЬ". Это было объявление для Джонаса. В тот день, несколько недель назад, он взял яблоко домой. Никто ему ничего не сказал, даже Родители - публичного объявления было достаточно, чтобы он раскаялся. Он, разумеется, выбросил яблоко и следующим утром, перед уроками, принес извинения Директору Зоны Отдыха.
Джонас до сих пор не мог взять в толк, что же тогда произошло. И смущали его не публичное объявление и не извинения, которые пришлось принести. Это были стандартные меры, и он их заслужил. Нет, удивляло само происшествие. Наверное, ему надо было рассказать о своих переживаниях в тот самый вечер, когда Семейная Ячейка, как и всегда, делилась чувствами. Но тогда он не смог определить, облечь в слова свои ощущения. Он не смог бы объяснить, что же его так смутило, и решил этого просто не делать.
Это произошло во время игры с Эшером в Зоне Отдыха. Джонас взял яблоко из корзинки с едой, и они с Эшером начали бросать его друг другу. В такую игру они играли миллион раз: бросил - поймал, бросил - поймал, и так пока не надоест. Игра простая и даже немного скучная, но Эшеру нравится. К тому же ему это полезно - игра тренирует координацию движений, которая у Эшера не соответствует стандартам.
Но вдруг, следя глазами за летящим яблоком, Джонас заметил, что оно - вот как раз этого он и не мог объяснить словами - оно изменилось. На одно мгновение. Он помнил, что это произошло, когда яблоко было в воздухе. Джонас поймал его и внимательно осмотрел, но это было то же самое яблоко. Никаких изменений - тот же размер, та же идеально круглая форма. Того же неопределенного оттенка, что и его одежда.
Не было в этом яблоке ничего особенного. Он повертел его в руках и бросил обратно Эшеру. И опять - в воздухе, всего на одну секунду - оно изменилось.
И так четыре раза.
Джонас поморгал, огляделся, проверил, все ли в порядке со зрением, взглянув на крошечный идентификационный значок на своей форме. Он прекрасно видел свое имя. Он и Эшера прекрасно видел. И яблоко ловил так же ловко, как обычно.
Джонас был озадачен.
- Эш! Тебе не кажется, что с этим яблоком что-то не так?
- Да! - засмеялся Эшер. - Оно все время выпрыгивает из моих рук прямо на пол! - Эшер только что его опять уронил.
Джонас тоже рассмеялся, пытаясь прогнать тревожную мысль о том, что произошло что-то непонятное.
Вот это яблоко он и взял домой, нарушив правила Зоны Отдыха. Тем вечером, до прихода родителей и Лили, он держал яблоко в руках и внимательно осматривал. Оно было немного помятым, потому что Эшер его ронял. Но ничего необычного в яблоке не было.
Джонас рассматривал его в лупу, подбрасывал и пускал кругами по столу, но яблоко больше не менялось.
Так ничего и не произошло, если не считать объявления, которое тем же вечером раздалось из громкоговорителя. Объявления, которое указало на него, не называя имени, и заставило Родителей многозначительно посмотреть на его стол, где все еще лежало яблоко.
Теперь, сидя за уроками, пока все остальные возились с ребенком, он мотал головой, пытаясь прогнать воспоминания о том, что случилось. Он заставил себя вернуться к заданиям, чтобы успеть что-нибудь до ужина. Гэбриэл начал хныкать, и Отец, терпеливо объясняя Лили, как кормят новорожденных, дал ему бутылку со смесью.
Вечер продолжался, как и все вечера в Семейных Ячейках, в доме, в коммуне: спокойный, медлительный. Время восстановления сил и подготовки к новому дню. От всех прочих вечеров он отличался лишь одним - присутствием Младенца со светлыми, серьезными, знающими глазами.
4
Джонас медленно ехал по коммуне, ища глазами велосипед Эшера. Он редко проводил часы добровольной работы вместе с Эшером, потому что тот все время дурачился, и работать серьезно было совершенно невозможно. Но сейчас, с приближением Двенадцатилетия и окончанием часов добровольной работы, это было уже неважно.
Свобода выбирать, где провести часы добровольной работы, всегда казалась Джонасу невероятной роскошью - ведь весь остальной день был так строго расписан.
Он вспомнил, как ему исполнилось Восемь, - скоро это предстоит и Лили, - и он получил эту свободу выбора. Все Восьмилетние, приступая к первым часам добровольной работы, немного нервничали, хихикали и старались держаться вместе. В первый день они почти всегда оказывались в Зоне Отдыха, привычном для них месте, помогая с младшими. Но мало-помалу, под руководством взрослых, они становились увереннее и начинали выбирать для работы места, которые отвечали их интересам и умениям.
Бенджамин, например, почти все эти четыре года посвятил добровольной работе в Центре Реабилитации, помогая членам коммуны, получившим травмы. Ходили слухи, что он умеет не меньше, чем Руководители Реабилитации, и даже придумал какие-то методы и аппараты для ускорения восстановления. Никто не сомневался, что Бенджамин получит Назначение в этой области и даже сможет пропустить часть обучения.
Джонас восхищался достижениями Бенджамина. Они учились в одной группе и были хорошо знакомы, но, несмотря на это, никогда не обсуждали успехи Бенджамина, такой разговор поставил бы его в неловкое положение. Невозможно было говорить о чьих-то успехах, не нарушив Правила о хвастовстве. Это было второстепенное Правило, примерно такое же, как Правило о грубости, и наказанием за его нарушение был всего лишь легкий выговор. И тем не менее лучше не создавать ситуаций, в которых так легко нарушить Правила.
Джонас проезжал квартал за кварталом, надеясь найти велосипед Эшера. Он проехал мимо Детского Центра, в который Лили ходила после школы. Проехал Центральную Площадь Лекторий, где проводились общественные собрания.
Джонас притормозил, чтобы прочесть таблички с именами на велосипедах возле Воспитательного Центра. Потом остановился у Центра Распределения Еды - помогать с доставкой было интересно, и он надеялся, что найдет здесь Эшера и будет вместе с ним развозить коробки с едой по домам коммуны. Наконец Джонас нашел велосипед Эшера - он, как всегда, валялся на земле - возле Дома Старых.
На стоянке было только два детских велосипеда - Эшера и Одиннадцатилетней по имени Фиона. Джонасу нравилась Фиона. Она хорошо училась, была вежливой и спокойной, но при этом с ней было весело, так что он не удивился, что сегодня Эшер работал именно с ней. Он аккуратно поставил свой велосипед и вошел в здание.
- Здравствуй, Джонас, - поприветствовала его служительница.
Она протянула ему анкету и, когда он подписался, поставила на ней свою печать.
Все часы добровольной работы обязательно учитываются и вывешиваются в Зале Открытых Записей. Дети по секрету рассказывали друг другу историю про одного Одиннадцатилетнего. Будто бы много лет назад он пришел на Церемонию, но вместо Назначения получил выговор за то, что у него слишком мало часов добровольной работы. Ему дали месяц, чтобы набрать недостающие часы, и только потом, уже без торжественной церемонии, он получил Назначение: это позорное происшествие омрачило его будущее в коммуне.
- Хорошо, что у нас сегодня есть помощники, - сказала служительница. - Мы праздновали Удаление этим утром, а от этого всегда сбивается расписание.
Она посмотрела на распечатку.
- Так. Эшер и Фиона помогают в ванной комнате. Может, присоединишься к ним? Ты же знаешь, где это?
Джонас кивнул, поблагодарил ее и пошел по длинному коридору, заглядывая в комнаты. Старые тихо занимались своими делами - разговаривали, что-то мастерили, спали. В комнатах стояла удобная мебель, на полу лежали ковры. Здесь было тихо и спокойно, совсем не так, как в оживленных центрах производства и распределения.
Джонас был доволен тем, что за эти годы поработал в разных местах, - он знал, чем они отличаются. Но он понимал, что никогда не увлекался чем-то одним, а значит, не мог даже предположить, каким может быть его Назначение.
Он усмехнулся: "Опять думаешь про Церемонию, Джонас?" Впрочем, он подозревал, что сейчас, когда до Церемонии осталось так мало времени, все его друзья думают о том же.
Он прошел мимо Медбрата, ведущего по коридору одну из Старых. Сгорбившаяся женщина медленно передвигала ноги в мягких туфлях.
- Привет, Джонас, - поздоровался молодой мужчина в униформе.
Женщина подняла голову и улыбнулась, глядя перед собой затуманенными темными глазами. Джонас понял, что она слепая.
Он вошел в ванную комнату. Влажный воздух пах моющими средствами. Он снял форменную куртку, аккуратно повесил ее на крючок и взял с полки халат Помощника.
- Привет, Джонас! - Эшер окликнул его, не отходя от ванны.
Рядом с другой ванной сидела Фиона. Она обернулась и улыбнулась Джонасу. Фиона бережно намыливала мужчину, который лежал в теплой воде.