Стоя на твёрдой доске, я поставил факелы в битые кольца и сорвал повязку. Я живой и в гробовой тишине смотрю на удивлённые лица с высоты красной птицы. Угомонились гиены, насладившись плотью друг друга. А в их крови лежат побитые помидоры. Я спускаюсь на сцену по длинной верёвке и застываю в поклоне, ощущая скачущий пульс на полном грудном вдохе. Скрипач, терзая струны вдохнул жизнь в оркестре, насытив людей шумом аплодисментов.
Я ушел за кулисы, встретив слёзы радости. Шут, сняв колпак поклонился до пола.
В моей комнате под дверью вновь появился конверт с тайной печатью. Он был вскрыт без каких-либо раздумий.
«Начнётся пир, испей кувшин шута до дна, близка наша встреча и ты найдёшь ответы, придав конверт с письмом огню»
Избавившись от письма, я вышел на пустую арену. Леди Ангела и Рыло пили чай и были заняты общением, пока я не попался им на глаза.
– Подойди
Леди позвала меня к застолью раздраженным голосом.
– Скажи, как получился трюк? Сколько лет ушло на подготовку?
– Шесть полных дней…
– Абсурд! Ладно, будь по-твоему, желаешь-ли ты мне служить?
– Служу балагану. У меня договор с господином Рыло.
– Какая прекрасная дрессировка, отдаю вам должное, Рейло. Что-что, а управлять людьми вы умеете. Сколько просите за его душу?
– Зачем вам заведомо беглый раб?
Смутно ответил, заикаясь, рыло.
– Сбежишь?
– Скорее наложу на себя руки, сбежав от вас, я попаду к другому и так по кругу, спасибо за предложение, но мне придётся воздержаться.
Не желая слышать отказ Ангела настаивала на своём.
– Что тебя здесь держит? Друзья, девушка, мальчонка? Выкуплю каждого, кого посчитаешь нужным.
Рыло подавился чаем, но в разговор не лез.
– Есть вещи, которые не продаются…
– Всему есть своя цена, а сколько стоит твоя смерть?
– Ничтожно мало, госпожа.
– Проваливай. Рейло, что вы им обещали за это выдающиеся представление?
– Вы будете смеяться…
– Кроме шуток!
– Мы заключили пари на пир для всех живущих здесь.
– Будет вам пир! В лучших традициях чистокровных, ждите к полуночи. Сюда приедет моя свита, услуга и яства с лучшим вином в королевстве.
– Щедрость ваша не знает границ, госпожа.
– Поблагодари идущего за это, а моё предложение в силе! Обдумайте ещё раз это за застольем, до скорой встречи.
– Лёгкой дороги.
– Не люблю подслушивать, но иногда приходится. Фреди, ты был прекрасен, спасибо!
Застав меня врасплох окрикнул восторженный Эрик.
– Пошли отпразднуем твоё величие, мы там балаганом сообразили, собрали, так сказать, по нитке, даже жадный жиробас достал бутылочку из-за кормов.
– Не знаешь где шут?
– Да ты не переживай, под запах еды найдётся.
Усевшись скромной компанией в сорок человек, мы взяли в руки заполненные гнутые стаканы и пригубили по одной.
– А где все остальные?
– В себя приходят от шока, тут собрались самые крепкие.
Пробубнил тряся красными щечками Деррел.
Мы перекурили под рассказ о прошлых днях балагана, даже не вериться, что когда-то рыло был не таким отбитым, но шли…
– Как говорится вспомнишь…
Прошептал Эрик.
– Я сделаю вид, что этого не слышал. Собирайте всех, я сдержу своё слово, обещал раздолье – получите сполна, как и крепкого кнута. Шучу, собирайтесь, на сцене уже накрыто.
Радостно сказал Рыло, опрокинув третью стопку, закусив яблоком.
Первым со стола вскочил пробка. Стуча в пустое ведро какой-то палкой, он кричал о срочном собрании. Оставшиеся кто в чем сорвались из коморок, торопясь на сцену. Не видно было только Дорны.
Удивляясь столу, мы проходили в сопровождении прислуг на свои места. Жаренные кабаны, утка и прочая дичь ломила крышку стола, но изголодавшиеся не ринулись изничтожать добычу, впиваясь в неё зубами, а наоборот начали с фруктов, подняв застольные бокалы с налитым кроваво-алым вином. Последним вбежал шут и уселся мне на коленки, а из-за пазухи достал маленький кувшинчик с синей пробкой. Тайком налил себе в бокал и поднял тост.
– Пусть каждый день будет таким же насыщенным и прекрасным в кругу близких нам людей.
Под звон бокалов, я испил красного нектара и закашлялся, отхаркиваясь кровью по столу. Далее я свалился на пол, не чувствуя ног. Шум, крики, гам, бьётся посуда, яркий свет режет глаза, словно нож скользит по моему лицу. Меня несут, ночь, теперь глазам легко, стук копыт…
Образ, плывёт женщина, кровь, бросает в пот, пищат крысы, вонь, темнота…
CENTUM MORTEM
PRO VERITATE
Перемены запятнают окровавленный платок.Взбаламутят дно меняя берега наоборот,Ты пламенным началом закрутил переворот,Битв круговорот.Встречая восход нового мира как свежий глоток.Нарастающие голоса стихают, словно первозданный младенческий крик. День, от слепящего рассвета до зажжённых свечей, вытекает с морганием века в движение, путаясь в неделях, возможно месяцах. Нет, скорее, это пространство сломалось о жизнь, а я уродливым сознанием стараюсь хвататься за его осколки.
Ночью становится легче, если бы не ком, встающий у горла и заставляющий хвататься за кислород, контролируя каждую мышцу. О том, чтобы привести тело в движение не может идти и речи. Я придавлен в кровать незримой мне силой. Она растягивает кости, сужая их и надламывая, а наигравшись возвращает обратно, но я не стал ни худее ни выше. Странное чувство, организм крепчает, зрение ярче, запахи боле утончённые и оттого отвратительнее. Паутина связей разделилась на более сложную сеть, открывая новые двери, но сознание старательно прячет ключи от новых замков, оставляя зазоры, щели и скважины.
Женщина с пламенными волосами всё чаще мелькает перед глазами. Она шепчет непонятным мне языком какие-то стихи, выделяя интонацией наиболее эмоциональные строки.
Ненормальная, но воистину прекрасная дама утоляет мой голод вином с привкусом крови. Я впиваюсь в деревянный кубок зубами и окрепнув, не дожидавшись обхода стражи, прыгнул в ночное окно, моё ритмичное сердце предвкушает приключений, раздаваясь в такт бега по разбитым и мокрым улочкам.