Алексей так же, как и его сотоварищи испытывал постоянные денежные затруднения. Скудных денежных переводов из дома раз в неделю, которые он получал на почте, хватало только на пропитание в дешевой студенческой столовой, на трамвайные билеты и различные мелкие ходовые расходы по учебе. Но он умел расставить приоритеты в расходах, прекрасно понимая, что его родители делают все, что в их силах и не требовал большего. Учась еще в Днепропетровске, они с товарищами по общежитию периодически подрабатывали на местном Пивзаводе. Обычно, это была ночная разгрузка деревянных паллет из вагона. Платили за количество выгруженных, и правильно сложенных изделий на складской площадке. Но, была одна проблема. Палетта габаритная и прилично весила. Вдвоем ее перемещать было просто, а вот одному намного сложнее. Когда приходили втроем, больше зарабатывали, но и дольше разгружали. А когда вчетвером, то время проходило быстрее, но и доходы падали. Но в любом случае, денежное подспорье было и не только. После смены, труженики могли с собой унести пива столько сколько смогут. Огромный кран прямо на улице, из которого наполнялись пивные бочки и цистерны, открывался специальным ключем, доступ к которому, ребята получали под утро. Мастер после подсчета сложенных палетт, торжественно приглашал их к крану. Один виток ключа, и за несколько секунд можно было наполнить целое ведро. Зимой, под краном образовывалась жуткая пивная гололедица, проблемы с которой решались рядом стоящим ломом. Вопрос был в таре. Эпоха пластика еще не наступила, а стеклянные трехлитровки оставались дефицитом. С ведрами пива утром, по двум троллейбусным маршрутам, когда сознательные граждане только едут на свои рабочие места, тоже как то выглядело не очень. Выход был найден. Как пример, вход пошла обычная медицинская грелка. После шуток, пришли к выводу, что небольшой объем той же грелки, при сохранении ее эластичных свойств можно компенсировать, создав «бурдюк» из целлофановых пакетов, сложенных друг в друга. За идею, воплощение и доставку без потерь первого «бурдюка» с пивом в общежитие, студент Половенко получил почетный титул – «Целлофаниус».
В Одессе же, дополнительным источником дохода у Алексея и компании, стал субботне-воскресный торг продукцией из коробок Сирилла. За пару выходных распродавался блок ментоловых сигарет, при желании клиента, открывали даже пачку и торговали поштучно. Продавался весь шоколад и несколько пачек мюслей, банки с соусами и сухие смеси для разбавления водой. На рынке были по двое. Лучше всего получалось торговать у Коли с Алексеем, Юра был излишне эмоционален, нетерпелив и страдал от жары. При возникновении дефицита можно было быстро кому-то сбегать в общежитие и восполнить вакуум. Сирилл, получал свою треть от продаж плюс безлимитный доступ к пиву, на совместных ужинах. Африканцы в то время еще сами не были так активны на рынках Одессы, как во второй половине 90-х.
Придя в следующий раз на пляж в Аркадии, в такой же будний понедельник, Алексей начал уже намеренно рассматривать отдыхающих с целью обнаружения красных «холмиков». Все оказалось практически на том же месте, и кепочка и «холмики». Заняв более ближний топчан к цели своих наблюдений, он быстро снял шорты, футболку и сразу устремился к морю. Проход рядом с «холмистым топчаном», незаметный взгляд, как ему казалось, в сторону девушки и вот уже теплое море приняло его в свои объятия. Выходя из воды, он увидел, как два больших затемненных глаза солнцезащитных очков смотрят в его сторону. Над очками была та же кепочка с улыбочкой, под очками из красивых полных губ мягко выходил приятного цвета голубой дымок. Правую ногу девушка поджала к груди, особенно обозначив крутой изгиб бедра. Алексею сразу вспомнилась фраза его техникумовского товарища Кости: «Они в очках по ходу, все красивые!» Обычно тот так говорил, когда они на днепровских пляжах, еще в бытность учебы в Днепропетровске рассматривали девченок. Иллюзий, по производимому эффекту от своего мокрого тела на окружающих, он не питал. Худощавый, еще не успевший загореть с прилипшими ко лбу волосами, он не был «глянцевым героем» точно. Алексей прошел рядом с ней, так чуть в развалку, при этом уверенно посмотрев ей прямо в очки. Остановился у своего пляжного места, протер полотенцем лицо и то же достал сигарету. Это должно было стать продолжением полной естественности его поведения. Будто дождавшись своей очереди, фигура в красном купальнике приподнялась со своего места. Наклонившись вперед, ненадолго замерла, снимая очки и кепочку. Дальнейший ее проход к морю, позволил Алексею сделать еще более полные анатомические выводы о наблюдаемой ним персоне. Следующие 5—7 минут своего нахождения на пляже, он наблюдал светлую голову девушки, курсирующую до пирса и обратно. Выход из воды. Ассоциация за ассоциацией и только потом черты лица. До тридцати, светло-карие глаза, немного полноваты бока, но спорт был однозначно. Фигура девушки, занимавшейся спортом с детства, имеет очень долгую память. Дальше она просто занималась пляжными процедурами. Курила, читала книгу и потом ушла, так же накинув на себя пеструю накидку. Ушла, и все.
У Алексея возникло чувство, что он прожил день зря и где-то его обманули. Такое ощущение ему было уже знакомо. Он знал его корни. Еще задолго до последних пляжных наблюдений, он понял этот эффект определенно. Есть большая разница: между тем как я хочу, и как есть на самом деле. Вызываемые эмоции, от совмещения внутренних выскакивающих картинок с внешней реальной картиной, могут быть совершенно разными и, как правило, вступают в конфликт. Вот эта полярная несовместимость и вызывала опустошение, чувство некоторого разочарования, от того что не все так, как ты того хотел бы. Понимаешь – значит, контролируешь, утвердился он, мало ли что себе самому нарисуешь. Жаркий день сменился еще очень даже комфортным июньским вечером.
У ЖД вокзала, точнее напротив него, в начале ул. Пушкинской в полуподвальном помещении, располагалось небольшое кафе. Еще полностью советское кафе. С русскими пельменями в меню и молочным коктейлем. Там Алексей, при случае всегда себя баловал напитком из молока и сахара. Этот раз то же не был исключением, допив свой коктейль и на ходу распечатывая пачку «Дойны», он двинулся вперед по Пушкинской улице в сторону центра. Ходить пешком, со своими мыслями наедине, ему всегда доставляло больше удовольствие, чем езда в душных городских транспортных средствах. Пройдя буквально пару кварталов и еще не успев докурить свою сигарету, он увидел перед собой фигуру женщины в фирменной униформе барменши песочного цвета. Та поправляла напольную вертикальную табличку с надписью «Маккаби». Ошибки быть не могло. Аркадиевская незнакомка была в двух метрах перед ним, только без кепочки и с закрытыми «холмиками». Коротко взглянув на Алексея, она проследовала по ступенькам вниз. Пришло время пить кофе в баре «Маккаби». Столик, чуть в углублении зала небольшого кафе оказался не занят. Алексей присел, посмотрел за стойку бара. Там суетилась его пляжная знакомая, в песочной униформе с фирменным логотипом на груди. Потом он поднялся и сам подошел к стойке.
– Здравствуйте, сделайте кофе, пожалуйста, – сказал он, занимая выжидательную позицию у бара.
– Здравствуйте, конечно, присядьте я принесу, Вам заварной или растворимый? – вежливо ответила барменша.
– Заварной. Спасибо, Алина, – сказал он, перед этим прочитав ее имя на бейджике.