Одним словом, пса как-то полюбили сразу все, и даже строгий старпом не возражал против его нахождения на борту.
Очень быстро Боцман выучил запахи всех членов команды нашего корабля. И как-то само собой получилось, что и место своей службы он определил сам – возле корабельного трапа! С тех пор не было лучшего помощника вахтенному!
Пес совершенно спокойно пропускал всех членов команды, был не против поглаживания головы и почесывания за ушами, которые производили практически все члены экипажа! Но стоило появиться чужаку, и Боцман сразу становился в боевую стойку: короткая шерсть его становилась дыбом, он начинал рычать все громче и громче по мере приближения незнакомца. Но и команду «Фу» пес понимал прекрасно, поэтому не было никаких проблем с допуском на борт нужных людей! Было ясно, что пес помимо врожденного ума, прошел и хороший курс дрессировки. Только где и когда, не знал никто!
Приближался день выхода на боевую службу. Корабль заканчивал последние приготовления. Уже было заправлено топливо, загружена автономка, пройдена флотская комиссия! Оставалась всего несколько дней для отдыха экипажа и встал вопрос: что делать с Боцманом? Весь экипаж привязался к псу, но брать собаку на полгода в море как-то никто не решался. Было неизвестно, как он перенесет длительное плавание, не произойдет ли сбой в центральной нервной системе пса. Но и оставлять на берегу, в стужу, его не хотелось. Собрался совет начальников, на который был приглашен и Боцман! Долго обсуждали вопрос, предлагались разные варианты, а пес сидел, внимательно слушал, переводя свои умные глаза с одного оратора на другого! И уже в самом конце к нему обратился командир с заключительным вопросом: «Ну, что Боцман? Пойдешь с нами?» Пес сделал паузу, обвел всех начальников взглядом и, остановив свой взор на командире, негромко произнес: «Гав! Гав!», что было переведено, как «Конечно, о чем вопрос?» И командир, на радость всем, сказал: «Беру ответственность на себя. Рискнем!»
Вскоре мы вышли на боевую службу. Баренцево море, как всегда, встретило приличной болтанкой. Половина экипажа сразу слегло в койки для прокачки вестибулярного аппарата! Многие, но только не Боцман! У него оказалось прекрасное восприятие качки. И только иногда, когда корабль резко бросало на волне, он, бывало, смешно скользил по корабельному линолеуму на своих когтях.
В море у Боцмана открылась еще одна врожденная необычная способность чувствовать тяжелое душевное состояние человека! Я не психолог, не невропатолог, не ветеринар, и не могу объяснить, как ему это удавалось. Но было подмечено, что рядом с удрученным или расстроенным человеком вдруг, откуда-то ни возьмись, появлялся пес!
Сижу я как-то в каюте после очередного «фитиля» от старпома. Наказание крепкое, но не справедливое, потому и настроение хреновое. Хоть вешайся! Дверь в каюту открыта, курю и слышу цокот когтей Боцмана. Подбегает пес к двери, но внутрь не заходит, а только смотрит на меня сочувственным взглядом. (Надо сказать, что он никогда без разрешения в каюту не заходил! – С. Л.) Подаю знак «Можно», и Боцман, перепрыгнув порог, подбегает ко мне и кладет на ноги свою мордочку. Потом облизав мои руки, смотрит на меня, словно хочет сказать: «Не переживай, все будет хорошо!» Почесал я у него за ушком, погладил голову и, знаете, – отпустило! Вы думаете, он только ко мне прибегал? А вот и нет! Многие из экипажа отмечали такие случаи!