Тихманьга, 2002, КВ
125. Тоже, это, в деревне жил, в семье мужик жил – парень ишчё он был – у ёго этто, сделалися везде такие… Он уехал лечиться в Крым, и там женился, и там жил. <…> Ну вот, он потом сюда приезжал, дак ему сказали, что вот там вот… за рекой за этой, за Шолтомкой-то, – мильниця у нас была, – а там, говоря, у дедка да… у дедка у ёгового закопано какой клад. Дак оны с Витькой-то перерыли там всё, весь горбыш – никакого клада не нашли. Вот. Вот чёго.
Озёрко, 2001, ЕАЯ
126. Вот это все у меня, значит, было, но это дома было, это дома. Это где-то на протяжении полугода. Это с лета началось, а потом уже зима пришла. Вот… в этом углу… такой звук какой-то… ну, неприятный, понимаешь, такой. [В этом наружном углу?] Да, вот здесь как раз было. Да, [нрзб.] до чего он меня довёл. Я же… ну, я психанул. Я решил, что тут что-то нечистое, да тут и, видать, было что-то нечистое. Я, значит, взял топор, пошёл вот в ту… кругом обошёл, зашёл сюда – тут тоже двери, токо забитые. Обошёл кругом [комнату], в углу… встал я… что тебе… да я взял топор: ну, знаешь, в потолок надо, в потолок-то топором-то. [Что вы с потолком сделали?] Да ничё, просто вот [показывает, что стукнул]. [Стукнули?] Да вот, загнал топор. А оно всё равно в этом углу, я уже там стою, в этом углу. И вот, значит, и… знаешь, такой холод… нечеловеческий звук, а вот какой-то, как тебе сказать, не пойму. И вот: «Ломай стену, ломай стену!» Я говорю: «Зачем стену ломать?» – «Ломай стену». [Кто это говорит?] Ну, звук так, понимаешь, вот как в музыке есть <…> так и это, как в музыке, токо оно како-то хра… хрипло было. [Это какой-то голос сказал: «Ломай стену!»?] Да. «Ломай стену!» Я… а я сам, что я… говорю: «Какую?» И оно сразу пошло по пот… потолком, по углам, туда, туда кругом и пришло вот, остановилось вот здесь [показывает, что голос перемещался по периметру комнаты и остановился над дверью]. [У двери?] Возле шкафа, да. [А что это пошло?] Ну, звук этот. [Звук?] Да. Он идёт, а я за ним пошел. Остановился у двери, и все говорю: «Может, клад, – говорю, – где-то здесь?» [Да?] Да, а чего, всё может быть. Этой зимой было дело. И тут… появились женский голос, тоже: «Ломай стену!» – громкой. Не то чтоб тихо так, а громко. Я говорю: «Как… где сплю или где сижу?» – «Где спишь, – а потом: – где сидишь». Вот така музыка. Я разов сколько э… спрашивал, и вот этака музыка, ничего не понял. Я думаю: где сплю – чё я бу… ломать. Двери забить, закрыть и там забить и двери-то. Потом днём, – говорю, – ну, попробую. Говорю: может, там под полом что есть. Взял – вырубил. [На кухне?] Да. <…> А шо там – ничё, у меня же двойной пол. А вот это пол, и там ещё из таких [нрзб.] пол. Ну и шо, я там в… вырубил одну доску, кусочек такой. Шо там, пол, песок нас[т]ланный. А тут ещё шо-то [нрзб.], как туда и руку вдеть. Я… плюнул. Так и пол не забит, и не… не могу посмотреть. Там лежит ведь шо-то такое. Ну, деревянно. Но мне туда некак руку просовать… [Там лежит что-то?] Да, ну вроде… как чурка такая. Из дерева сделана. [Говорит, что так и не посмотрел, что там.] Больше ничего мне с тех пор… вот то было последнее.
Слобода, 2001, СБК
127. [История про клад – спрятанное имущество Кирилло-Челмогорского монастыря] Женщина знала, вот здесь жила. Вот здесь вот дом, между нами вот был дом, в этом доме жила Марья Павловна, а сестра её, Анна Павловна, на Серёдке[112] жила, там в доме, она была, как вам сказать… монахиней, вероятно, была. Она [нрзб.]. В наше-то время. Она дожила… вернее, она сиде… она была арестована и посажена в тюрьму. Потом она вернулась, её выпустили, у Марьи Павловны сгорел дом, мужа у неё не было, и она жила с Анной Павловной на Серёдке там. А когда уже она совсем старенькой стала – ну где ей: зима… То есть у неё было пять рублей пенсия всего. Зимой ей не дойти ни до озера, даже воды не взять, она вот жила. [Нрзб.] Она больше не могла одна жить. Но она была очень доброй: например, вот папа один жил, вот она потолок побелит, а платы она не берёт. Покушает и уйдёт. Всем она помогала. Старенькая была уже, ну она вот, у неё книги были церковные, икона большая была. А не смогла жить – её определили в дом престарелых. <…> А потом, когда она уже почувствовала, видимо, что умирать скоро уже, она сказала, что она знает, где закопано золото. И прилетал сюда самолёт… вертолёт, там, в монастыре[113] сел, и это… была, наверно, это яма[114] ещё, кладбище – внизу там. <…> Все думали, что украли золото, а оно было положено в сундук и зарыто. Она сказала где. Не знаю, прилетала она, но, во всяком случае, забрали её.
Труфаново, 1998, ПЕН
128. [МИВ: ] Там вот у стены, у стены [Кирилло-Челмогорского монастыря] был [клад] вот – монастырска-то стена проходила, и там на территории этого как раз монастыря. И когда монастырь-то стали, в общем, рушить, они все ценности склали в сундук, и у этой стены закопали там, такими булыжниками – вот такие здоровые булыжники, – всё сверху булыжниками заложили, вот, и вот.
[КАМ: ] И вот эта женщина, Анна Павловна…
[МИВ: ] Вот эта женщина, котора была посажена на десять лет, она в доме престарелых в Каргополе – её взяли в доме престарелых [КАМ утверждает, что эту женщину перевезли в дом престарелых в г. Архангельск]. Она знала эту тайну захоронения этого. И вот она уже, видать, почувствовала, что скоро умрёт, и описала, что вот там-то – там-то закрыт этот клад. Вот прилетели на вертолёте и начали в этом месте, в общем. Ну, нашли: она уже рассказала точно, что в каком месте всё. Там ёлочки были такие небольшие, зарисовку сделали. И вот, они говорят: мы ломали – ворочали, ворочали, ворочали. Всё – ничего, ничего.
[КАМ: ] Бросить хотели.
[МИВ: ] Хотели уже бросить, вот. Давай, думаем, ещё этот – ещё давай этот булыжник выковырнем; выковырнули, и блеснуло, в общем, крашеный, это, – сундук-то крашеный. Да.
[КАМ: ] Церковная утварь там была.
[А что потом с ним стало?] [МИВ: ] На вертолёте увезли. Может, они в эту… в Архангельске сейчас ведь много сейчас церквей там открыто – так, может, и эта утварь пошла как раз в эти церкви. <…> Вот туда, к Щучьему озеру, идти, там вот переходит вот эта речка [Чёлма], вот котора вот здесь соединяет между деревнями-то, так вот за этой речкой туда перейдёшь – и там такой бугор, высокий такой бугор. И вот они там где-то, где-то в этом бугре у них было тоже – клад закопанный. Тоже был там. Кто-то, в общем, накатал, и приехали с Каргополя – в общем, из ГПУ, – вот эту бабушку забрали, и ночью с фонарями пошли, и этот клад забрали. И после этого её посадили на десять лет.
Труфаново, 1998, МИВ; КАМ
129. [На территории Челмогорского монастыря есть яма, в которой, по преданию, была келья св. Кирилла Челмогорского. Рядом с ней корявая сосна. Бабушка рассказывала: ] Где-то цепляли чего-то за какую-то там… деревенские вот эти самые хотели тут… жил какой-то там… вроде, по сказанию, какой-то тут чудотворец или чего там… Ну и хотели его изжить за… вроде того, что под этой сосной там была какая-то пещера ли чего-то. И хотели, значить, её вместе с этой сосной, с пещерой хотели свернуть: там же топь внизу была, где баня-то вот там была лесопунктовская[115]. Вот, это самое, ну, раз [нрзб.] святой ли, что-то, лопнули, мол, цепи, и там что-то, короче, провалились там вот в топь, и всё. [В какую топь?] Тут, перед рекой [Чёлмой], была низина, она и сейчас непролазна. <…> Ну вот именно, что вот тут под… вроде возле её, возле той [?] сосны была пещера, где он там жил вот[116]. Пытались вначале было вроде в пещеру заходить, человек или там два зашли – ослепли[117]. [Когда это было?] Бог его знает. <…> Пещера-то была на косогоре, а хотели, мол, с этой, с сосной, его туда изжить-то, стянуть под гору и, значит… [Кресты почему возле этой ямы стоят?] Вот вроде <…> да, старые, как говорится, старушки ходят. Как вот здесь был этот самый клад – когда уже, лет, наверно, пятнадцать, может, больше… [Клад вырыли?] Да. Вертолёт прилетел, увезли, в общем, неизвестно кто, чего, как и что. Потом уже через несколько дней пришли да уже вот это… камни вырытые из-под этого… окованный такой, видимо, сундук или что-то такое, видно даже вот эти самые, как вынимали… ну, эти окованные места, даже… <…> следы на боках. [В деревне жила старушка Анна Павловна, которая прислуживала в монастыре до его закрытия. Все говорят, что она знала место клада. Под березой на территории монастыря есть яма, в которой, по рассказам, была келья Кирилла Челмогорского, основателя монастыря. На это место она] каждый год платочек весила. [В какой-то день?] Ну, видимо, какой-то то ли праздник вот когда… то ли в Троицу, то ли, может быть, какой-ни… то ли какой-нить Успеньё или что. Нет, по-мойму, наверно, что ли, в Троицу буде, что ли. Обычно в Троицу уж народ… [ходит на кладбище]. В Пасху иногда бывает рано, то есть старым людям сюда и не пройти: дороги практически нет[118], а в Троицу – она ж всегда летом выходит.