В бане
обещали выдатьновое обмундирование.(Чонкин уже рассчитывал отложитьэто
обмундированиеоидвепарыновыхпортянокнаслучайпредстоящей
демобилизации). Послебаниопятьна конюшню, наскладза продуктами для
ужина,потомвечеромнаоткрытойплощадкеконцертхудожественной
самодеятельности.
Ивдуг -- трах-бах --вызваливказарму, выдаливинтовку,скатку,
вещмешок, усадили в самолет,ичерез каких-нибудь полтора часа Чонкинбыл
уже черт-те где,пв какой-то деревне, о которой он до этого никогда не слыхал
и не подозревал, что она существует на свете.
Его еще мутило от только что перенесенного первый раз в жизни полета, а
летчики(тот,которыйегосюдапривез,и другой,которыйбылздесь)
зачехлили поломанный самолет,привязалиегокземле, сели в исправныйи
улетели, как будтоих здесьи небыло, а Чонкин осталсялицом клицус
самолетомитолпой,окружавшейего. Нои толпапостепенно рассосалась,
предоставив Чонкина самому себе.
Оставшись один, он обошел вокругсамолета,подергалэлероныируль
поворота, ударил ногойпоколесу. И сплюнул.Зачем егоохранять, от кого
охранять и сколько времени неизвестно. Подполковник Пахомов сказал -- может,
неделю, а может,ибольше.Занеделюможно с тоскиподохнуть.Раньше,
бывало,хоть с лошадью поговоришь, и то дело. Он вообще любил разговаривать
с лошадью больше даже, чем с людьми, потому что человеку скажешь что-нибудь,
дането, еще и неприятностей наберешь на своюшею, алошадь, ей чего не
скажи, все принимает. Чонкин с нейбеседовал,советовался, рассказывал про
своюжизнь, про старшину, жаловался на Самушкина ина повара Шурку, лошадь
понимала чего или не понимала, а махала хвостом, кивала головой реагировала.
А с этим драндулетом развепоговоришь? Он же неодушевленный. Чонкин еще раз
сплюнул и прошел от носа к хвосту и от хвоста опять к носу. Огляделся.
Здешняя природа не нравилась ему совершенно. В трех
сотнях шагов от него сквозь кусты ивняка блестела речка
со странным названием Тепа. Чонкин не знал, что она так
называется, но все равно было противно. Чахлый лесок,
который тянулся ниже по течению Тепы, Чонкину не нравился
еще больше, а ужобо всем остальномпространстве иговоритьнечего.
Земля была голая,бугристаяискамнями, деревня бедная.Два дома обиты
тесом,остальные--из потемневшихбревен, наполовину вросшие в землю,
крытые какой дранью, какой соломой.
Пусто вдеревне.Сколькони смотри,неувидишь человекаживого. И
ничегоудивительноговэтомнет всенаработе. А ктоне на работе, те
прячутся от жарищи по избам. Только пегий теленок, видно, отбилсяот стада,
лежит посреди дороги, высунув язык от жары.
Какой-точеловекпроехал навелосипедепоберегуречкиграблями,
привязанными за спиной.