– Осталось совсем немного!
Когда мы пробрались-таки через дыру в стене в пункт сбора, там царила суматоха – кто-то отстреливался, кто-то подтаскивал патроны, кто-то отсиживался в углу, а кто-то охранял мирных жителей.
Мы нашли капитана Уайлда.
– Сэр, – докладывал капрал, – авеню Роуз свободна с севера, но южная часть занята врагами. Улица Павших – лишь восточная часть на два квартала. Мы проползли по ней до самого Ноутилл-Орша, толпе конца и края не видно.
– Ну что ж, не так всё плохо. Зажарим этих тварей на адской сковороде. Я вызвал подмогу с воздуха, вот-вот прилетят. А после мы устроим зачистку. И ни один гад с сине-жёлтой эмблемой не уйдёт отсюда.
– Мы нарушим приказ – не вступать в бой? – спросил Вернон.
– Нет, мы защищаем мирных жителей, которые выбежали на улицу, и нам ничего не оставалось делать, как перестрелять всех этих повстанцев с их Ренегатом! Понял меня, Вернон?
– Так точно, сэр!
А потом прилетели вертолёты и устроили настоящий Армагеддон.
Я смотрел на этот кровавый ад через дыру в стене и не мог поверить, что такое бывает, и что это случилось именно со мной.
Вертушки прошлись по толпе огнём из пулемётов и выпустили несколько ракет.
Люди запаниковали. Те, кто не попал под обстрел вертолётов, ринулись в нашу сторону, спасая свои шкуры. И тогда капитан дал приказ – стрелять на поражение.
И мы стреляли.
Шквальным огнём встретили убегающих от воздушной кары повстанцев, борющихся за свободу их страны.
Я видел лица бегущих прямо к нашему зданию – они были полны страха, непонимания.
К моему окну бежал мужчина лет сорока, в разорванном на груди комбинезоне, с пистолетом с одной руке и здоровенным мачете в другой.
Он кричал что-то на незнакомом мне языке и стрелял.
Я пустил одну пулю – она попала в колено. Пустил ещё одну, но он всё бежал – уже по инерции. Тогда, закричав, как бешенный, я зажал курок и расстрелял всю обойму.
Так делали все.
Я взглянул на Питера – он стрелял. Вернон и Кинзи – стреляли.
И я продолжил дело, отправляя горячие гильзы на пол, одну за другой. Так же как человеческие жизни.
Мы всё стреляли, пока «птички» не улетели, израсходовав боезапас, и пока громкий властный голос лидера повстанческой армии не остановил беснующуюся толпу.
Ренегат выжил, и решил ответить нам той же монетой.
Толпа быстро организовалась в отряды, расставленные по позициям, и обстрел пятиэтажного здания начался снова.
– Всем открыть огонь по этим ублюдкам! – рявкнул капитан Уайлд, – Второй взвод, выйти через чёрный ход и задать жару с левого фланга. Первый взвод, займите окна первого и второго этажа. Третий взвод, часть на окна третьего и четвёртого этажа, часть на прикрытие гражданских. Выполнять!
И мы вновь выдвинулись на улицу.
Сам капитан пошёл с нами.
Мы вышли из-за угла и стали обстреливать наступающие отряды.
– К бетонным разделителям. Окружайте их! – приказывал капитан.
Перебежками, переползанием несколько человек из Второго взвода укрылись за разделителями и начали вести огонь оттуда.
Я был среди этих людей. И Питер тоже. И многие другие – мои братья по оружию.
И так получилось, что один из повстанческих взводов сосредоточился на нашем взводе. Между нами начался перекрёстный огонь.
Сначала я увидел, как погиб Вернон, схватившийся в рукопашном бою с самим Ренегатом – они закололи друг друга кортиками.
Потом застрелили Мелона и Абрамса – они прикрывали друг друга до последнего, но от пуль скрыться не сумели.
Я уже стрелял на отбой, не целясь. Сам уже не замечал ничего, кроме мелькающих кровавых лиц и дула собственного автомата.
В этой суматохе, напоминающей гладиаторскую арену, совсем потерял из виду своего брата. Да и не только его – потерял ориентир, капитана Уайлда.
На миг звуки и картины слились во что-то отвратительное и мерзкое.
А после, через несколько секунд, я услышал знакомый голос.
– Питер. Быстрый Пит, чтоб тебя черте забрали, где ты!? Двигай ко мне! – только выговорив это, понял, что голос принадлежит мне.
Закрутил головой. И увидел, как Питер машет мне из-за угла небольшой газетной будки, что была справа от меня.
На его лбу выступили крупные капли пота, лицо было грязным и измученным. Но как только наши взгляды встретились, мы оба почувствовали облегчение и прилив сил.
Пит улыбнулся, поправил каску и снаряжение и собрался перебираться ко мне – нас разделяла дорога.
– Нет, Пит! Сиди там, я приду! – крикнул ему я.
Но он только развёл руками, мол, не слышит меня.
– Пит, не двигайся! Я приду! С моей стороны слишком жарко! Дорога под обстрелом!
Но он рванулся.
Преодолев полдороги, он споткнулся немного на ухабе. Мне было плохо видно из-за бетонных плит.
И лишь через мгновение я различил, что Пит споткнулся не из-за ухаба.
Из его левого бедра густой, вязкой струёй текла кровь.
Но Быстрый Пит, гроза всех индейцев, хромая, всё же бежал ко мне.
А я не мог пошевелиться, боясь, что сейчас произойдёт ужасное. Холодный пот пробрал меня, пальцы сжались на рукояти автомата.
Вторая пуля просвистела у левого плеча Пита, третья вошла в лопатку.
Он упал в шести ярдах от меня.
Я рванулся к нему в слепом отчаянии. Мир вокруг затих; казалось, что всё происходит очень медленно. Я лишь успел уловить, что сзади меня в тоже самое время с неимоверной скоростью рванулся кто-то ещё. Я не видел, кто это был, но его фигура быстро обогнала меня и в три рывка оказалась рядом с еле поднимающимся Питом.
Это был капитан Уайлд.
Он помог встать Питу на ноги, но сразу же заставил того присесть на корточки.
– Я не могу идти! – кричал сквозь шум войны Питер, – Дышать нечем.
Он обмяк, как мне показалось – потерял сознание.
Тогда я увидел, как крепкий Уайлд, поднатужившись, запрокинул еле живого Пита себе на плечо и, пригнувшись, двинулся в мою сторону.
Вокруг нас троих шла война. Повстанцы напирали, а наш взвод редел на глазах. Уже третий и первый взводы вышли на помощь, прикрывая оставшихся в живых и отгоняя повстанцев к баррикаде.
Я очнулся от ступора и сразу же рванулся, чтобы помочь уставшему Уайлду.
Но я не успел.
Несколько здоровенных солдат из повстанческой армии вырвались из кольца окружения креговской армии и набросились на капитана и Пита. В руках у них были длинные мачете и кортики.
Ими повстанцы стали нещадно бить беззащитных Уайлда и моего брата.
Их повалили на землю.
Я слышал крики, но кроме спин пятерых матёрых повстанцев ничего не видел.
– Питер! – закричал я и побежал в атаку.
Белая пелена туманила глаза, но всё же я увидел, как один из нападавших отскочил и упал, а потом другой ударил куда-то, и из общей кучи отлетела чья-то рука, сжимавшая пистолет.
Я подбежал и стал стрелять. Как мне тогда показалось, я стрелял в упор, без разбору.
Я окончательно сбрендил от ярости, от гнева. Ничего не видел, а слышал лишь свой крик.
А потом уловил еле слышный голос.
– Крис… рядовой, иди сюда.
Я огляделся и понял, что перестрелял всех пятерых.
Где-то в неимоверной дали шла война, а совсем рядом лежали мой брат Питер и капитан Уайлд.
Капитан звал меня.
Я подошёл, ноги еле волочились, мысли двигались ещё медленнее.
– Что, сэр?
Он схватил меня правой рукой за ворот жилета и попытался пододвинуться ко мне.
– Помоги мне, Бен.
Я помог. Капитан положил мне голову на колено. Ворот жилета не отпускал, глядя мне в глаза.
Я оглядел его и только тут увидел, что левая рука у него отрублена по локоть.
– Бен, – когда капитан говорил, в горле у него хлюпала кровь, – твой брат жив?
Я посмотрел направо.
– Нет, сэр. Он мёртв.
И тут меня прошибло. Я заплакал.
– О господи! Питер… Питер мёртв! О, Боже!..
Я прикрыл лицо рукой, но Уайлд дёрнул меня за жилет, и я снова посмотрел на него.
– Значит… значит, мне не удалось! – его глаза, казалось, были бешенными. Но мне, наверно, это просто показалось из-за нахлынувшего горя.