--Допустивпаузу,Фикевыждалаот
Нарышкинапокорногопоклона. -- Садитесь, -- велела ему, -- и
опишитемнеобычаиприрусскомдворе,русскиезаветыи
пристрастия...
Нарышкинсмолодубылдипломат.Непрекословя, он быстро
начертал длянеевсе-все,очемонапросила.Послечего
удалился,поцеловалФикеруку -- уже не просто из этикета, а
даже с уважением.
Тронулись! Для матери сон еще продолжался:
-- Мы попали в волшебную страну. Смотрите,Фике,всянаша
каретавыложенасоболями,а матрасы в ней обтянуты индийским
муслином. В нашем поездескачутметрдотель,легионповаров,
личныйкофишенк и даже кондитер... О-о-о, -- заколотилась она,
-- кажется, я начинаю завидовать даже сама себе!
Авзгляддевочкибылустремлензаокнокареты,где
посвистывалисыпучие русские снега. Тяжко ухали в твердый наст
копыта кавалерийского эскорта. Выехав из Ригиутром,ониеще
засветлодостиглиДерпта,-- дороги были на диво гладкие, по
вечерам каждаяверстаосвещаласьбочкойсгорящейсмолою.
БюргерскаяНарвавстретилаих бесподобной иллюминацией, а за
Нарвою кони рванули напрямик -- на Петербург...
Вот и первые русскиедеревни;Фикеобратилавниманиена
какие-то строения из высоких столбов с перекладинами.
-- Это виселицы? -- спросила она Нарышкина.
-- Нет, качели, -- ответил тот...
Фике не поняла, что это такое (в Германии качелей не знали).
А в русской столице властвовали мороз и солнце, все сверкало от
инея.ДворпребывалвМоскве,ипотомуПетербург заметно
опустел от знати, дипломатов, поваров, посудыидажемебели.
Однакооставшегосядекоравполнехватилодлясоблюдения
церемониалов, и вечером ИоганнаЕлизаветазаписывала:"Здесь
мнеприслуживают,каккоролеве.Меняпосещалидамы, я уже
играла в карты и ужинала с теми из них, которыепризнанытого
достойными".ВэтотденьНарышкинспросил Фике: что бы она
желала осмотреть вПетербурге?Ответдевочкибылдлянего
неожиданным:
--Я хочу проделать путь, который свершила ваша императрица
Елизавета, когда шла забирать престол для себя.
И на следующий день в точности повториламаршрутЕлизаветы
-- от Преображенских казарм до Зимнего дворца. А перед отъездом
в Москву Фике пригласили в отдельную комнату, куда следом вошли
троесосредоточенныхмужчин--это были лейб-медики Санчес,
Кондоиди и Каав-Баргаве; врачей сопровождала статс-дама графиня
Румянцева, которая с величественным видом повелела девочке:
-- Сейчас вы ляжете наэтусофу,господадолжныучинить
императрице подробнейший доклад о вашем природном естестве...
Фикебылостыдно.Носледовалоподчиниться,дабыне
возвращаться в Цербст, которыйиззаснеженныхрусскихдалей
показался девочке чужим, заброшенным и никому не нужным.